Пешком по небу - Екатерина Юрьевна Аксенова

А удержать внутри уже невозможно. Не помещается! Тесно! А весны всё нет. Снег ложится слоями, коптит небо, размазывает пепел под ногами. Но что, если весну можно позвать? Подать сигнал, что пора снаряжаться в дорогу! Что, если Однокрылая чайка на это способна?! Вдруг именно Однокрылая чайка на это способна? Однокрылая чайка ОБЕЩАЕТ позвать весну».

@odnokrylaya_chayka

Февраль

Фото: снимок витрины цветочного магазина.

Глава 19

Всё встало на свои места. В одно апрельское воскресенье. Раскрученная спираль вернулась к началу. Однокрылая чайка выполнила обещание. Весна пришла. Апрель выпустил бабочек. Такая у него работа – выпускать бабочек. И они, ошалелые после сна, кружились над пустым местом. Где должен был стоять мальчик в красной шапке.

Сева и Глаша вышли из кафе. Оглушённые. Оглашенные. Опустошённые. Потому что ошибка, случайность, злая ирония мироздания.

Но от этого почему-то было не легче.

– Ты куда? – спросила Глаша севшим от хохота голосом.

– К тёте Лене. Надо ей всё рассказать и телефон отдать. Давно надо было…

– Я с тобой, Кэп.

– Уверена?

– Да.

* * *

В тесной кухоньке помимо кухонных шкафов, плиты, раковины, стола и холодильника кое-как вместились кресло-кровать, где никто не спал, и комод с вещами, которые никто не носил. Их очертания таяли и дрожали в густом пару с запахом пустоты.

Глаше было странно. Она уже привыкла к своей «тигрино-поросячьей» комнате, готова к очередным скитаниям по съёмным квартирам. Но здесь, среди разноцветных птиц, Глаша прожила семь месяцев, которые не забудет никогда. Странно возвращаться в место, которое так и не стало домом, но изменило с головы до пят.

– Сева? Глаша? – дверь открыла незнакомая женщина. От прежней Лены почти ничего не осталось. Будто от неё откололся важный кусок, который делал Лену Леной. Она не растаяла, но как-то уменьшилась, что даже маленькая кухня казалась просторной. Немытые волосы растрепались и падали на лицо бесцветными прядями. За которыми прятались такие же бесцветные глаза, а в глазах – ничего. Лена смотрела, но не видела, погружённая глубоко в себя, в поисках ответов. Которых нет.

– Тётя Лена, я Мишкин телефон нашёл, – сказал Сева прямо с порога.

– А?

– Мишкин телефон. Он упал в мой диван. Вот, – Сева протянул чёрный прямоугольник, который всё это время носил с собой. Будто талисман на удачу. Будто магический транзистор, который ловит отголоски с того света.

Лена взяла телефон дрожащей рукой. Погладила, словно маленького зверька.

– Спасибо, – сказала она. Всего одно слово, уходящее глубиной в Марианскую впадину и дальше.

– Это ещё не всё, – вздохнул Сева и мысленно попросил слова не крошиться и не проседать под важностью того, что нужно сказать. – Я не сегодня нашёл телефон. Давно. Мишка вёл блог. Закрытый. Ни для кого. Только для себя. Поэтому я и не мог сразу отдать вам телефон. Я хотел узнать… Понять… почему.

– Мы хотели узнать, – сказала Глаша.

– Ну и как, узнали? – спросила Лена голосом, полным бесконечной усталости и бесконечной надежды.

– Да, – одновременно выдохнули Сева и Глаша.

Лена пригласила их на кухню. Тесную, с запахом пустоты. Сева рассказал всё. И про Гамлета Изюмкина. И про Амели. И про Общество Анонимных Крышеходов. И про обещание позвать весну. И про ошибку, случайность, злую иронию мироздания.

Лена сидела молча. Неподвижно, кажется, даже не дыша. Она будто закаменела, целиком обратилась в слух. Лена жадно ловила каждое слово, иногда улыбалась, кивала, временами тонкие брови удивлённо взлетали вверх. Перед её мысленным взором оживал сын, которого она не знала и знала всегда.

Когда Сева закончил, Лена пошевелилась, судорожно вдохнула, и внутри у неё стало чуточку тише. Умолкли вопросы, на которые не находились ответы. Она так устала от бесконечных «почему». Устала не понимать. Устала от ужаса неизвестности.

Но сейчас, в эту самую минуту, Лена может перевести дух. Глотнуть внутренней тишины, чтобы посмотреть в лицо горю. Похожему на бесконечное серое поле, по которому предстоит идти ещё очень и очень долго. Что бы ни сказали Сева и Глаша, главное осталось неизменно. Пусть ошибка, пусть случайность, но Миши больше нет. Лене придётся это принять. И как-то жить дальше. Самое трудное, что придётся жить дальше.

* * *

– Как думаешь, зачем он вообще завёл это блог? – спросила Глаша, когда за спиной хлопнула дверь подъезда.

Сева задумался. Перед глазами пролетела первая бабочка. Зависла ненадолго над пустым местом, где должен был стоять мальчик в красной шапке. И двинулась дальше по своим мимолётным делам.

– Чтобы отыскать свой личный смысл.

– И как, он его нашёл?

– Кто знает…

* * *

Апрельский воздух тяжелел от сумерек. Наливался ультрамариновой акварелью. Космос становился ближе. Зажигались фонари. Которые можно принять за звёзды, если чуть-чуть прищурить глаза.

Ветер крепчал, серебряным крылом холодил пылающие щёки. Уши ломило, а нос покраснел. Но Севе нравится этот сумеречный, ультрамариновый ветер. Без него Сева не справился бы.

Он попрощался с Глашей: «Спишемся?» – «Спишемся, Кэп!» – и написал маме сообщение, что будет поздно. И пошёл. Просто пошёл. Неважно куда. Левая нога. Правая нога. По улице Мира и дальше. Вот так, тело знает своё дело. Ему можно доверять. А пока тело шло – левая нога, правая нога, – Сева впитывал ветер, как губка. Пока голова не сделалась лёгкая и пустая. Он не улыбался, но улыбка была внутри. Рассыпа́лась на тысячи слов, чтобы собраться в звенящие строчки.

Прав был Мишка: слова проделали в Севе дыру. Которую он с самого детства пытался залатать. Только ни футбол, ни шуточки, ни друзья-приятели этого сделать не могли. Есть дыры, которые невозможно закрыть. Но слова, сами же слова, превратили дыру в окно! И внутрь воздух полился. Чистый, весенний, будущими дождями напоенный, на апрельском ветре замешанный. Ещё чуть-чуть – и можно лететь!

В густо-чёрном рисунке ночи

Проступают штрихи обочин.

Фонари пунктирами светят,

Но меня никто не заметит.

Может, и нет тут ничего особенного. Просто слова. Но Севе было всё равно. Это его слова, его личный смысл.

Сева достал телефон. Открыл скриншот с последним постом Однокрылой чайки. Который Сева удалил. Который не показал Глаше. Который был только для него.

«Люди похожи на воздушные шары. Чтобы лететь, им нужен воздух. Кто-то умеет наполняться сам, но большинство – нет. Поэтому каждый встреченный человек вдыхает в шарик немного себя. Кто-то чуть, а кому-то не жалко – он целиком заполняет шарик.

Тот, что на снимке, похож на моего друга Севу. Когда мы только познакомились, он был совсем пустой. Потому что в