Привет, волки! - Дорота Касьянович

— Именно так! Вы выиграли возможность не распечатывать эту бредятину на домашнем принтере в ближайшие десять лет. Прошу повторить за мной: «Ура-а-а-а-а!»

— Тем не менее я нажму кнопку «Печать» нечеловеческим усилием…

— Разве что пальцем…

— Нечеловеческим пальцем…

— Если у тебя только такой, что ж поделать.

— …но я сумею, несмотря ни на что. Чего только не сделаешь для талантливого племянника.

— Скорее для чудного.

— Для племянника-чудака.

— А как твоя книга? — неожиданно спросил Филипп и внимательно посмотрел на тетю.

— Моя?

— Ну ведь не Болеслава Пруса[7]. За последнее время он, кажется, ничего нового не написал.

— Пока особенно не о чем рассказывать.

Филипп кое-что припомнил.

— А кстати, тот парень с чемоданом на колесиках — ты знаешь, мне кажется, что в городе Далеко-Далеко он искал дорогу в твою книгу. Потому что о нем должна была написать ты, и что же? Он был растерян.

— Да? Ну и?

— Ну и пошел.

Тетя внезапно закашлялась, а когда приступ закончился, она сказала:

— Представь себе, он пришел. Попал куда надо. Целый и невредимый. Нашел дорогу.

— Правда? — Филипп обрадовался. — И кто же он такой?

Тетя таинственно улыбнулась.

— Ну хорошо, не говори. В конце концов, я когда-нибудь это прочитаю, да? — Филипп махнул рукой и добавил с улыбкой: — Жертва за жертву.

— Ну, не знаю. Эта книга будет такая, знаешь, психологическая.

— Ужас. Но я не боюсь.

— О двух сестрах. И немного о том, что не все является тем, чем кажется.

— О! Где-то это я уже слышал… Кажется, какой-то… этот, ну… плагиатом попахивает.

— Откуда ты знаешь такие слова? Вот что. Пойду-ка распечатаю твое «Далеко-Далеко» без названия. И проглочу лекарства.

— Не наоборот? Если бы ты проглотила мое творение, человечеству это пошло бы только на пользу.

— Отстань ты от меня со своим человечеством. Я ушла.

Передав тете последнюю написанную часть, Филипп стал как будто легче. Стал веселым. Ему хотелось шутить на любую тему.

Он чувствовал себя восхитительно.

— Постараюсь не напутать, — прибавила тетя очень серьезным тоном и пошла наверх.

Филипп посмотрел на настенные часы. Он сидел на Голубой уже три часа. Столько заняло у него дописывание последних фраз и расстановка запятых. Мама наверняка уже нервничала.

Правда, была пятница, уроки давно закончились, и спешить ему было некуда. Но мама велела ему вернуться через час. Не через три.

Тетя об этом не знала.

Но вскоре должна была узнать.

У калитки раздался звонок.

За забором стояла мама Филиппа со странным выражением лица.

Тетя была на втором этаже, но и оттуда могла кнопкой открыть калитку. И именно так и сделала. И сразу после этого спустилась.

Филипп уже стоял в прихожей. Его ноги были как будто ватные. Он мысленно попрощался с прогулками на лугу, компьютером, телевизором, выходом на улицу и визитами на Голубую. Одним словом, практически попрощался с миром. Он предвидел домашний арест как минимум на две недели. Если только домашний арест можно измерять в неделях, а не в квадратных метрах.

Тетя посмотрела на Филиппа, Филипп на тетю, Бодек на Филиппа и на свою хозяйку и снова на Филиппа, но никто из них не отреагировал. Тетя открыла дверь, и мама вошла в прихожую. Она посмотрела на свою сестру, на Филиппа, на пса и снова на Филиппа.

— Филипп! Я так и знала! Хорошенькое дело! Ну да! Разумеется! Ну отлично!

Казалось, она никогда не остановится, но она остановилась и перевела взгляд на тетю Агнешку, сказав:

— Агнешка!

Что выглядело как логичное вступление к «Агнешка! Я так и знала! Хорошенькое дело! Ну да! Разумеется! Ну отлично!». Но это было не оно. Потому что мама сказала совершенно обыкновенно:

— Здравствуй.

Ненадолго повисла тишина.

— Здравствуй, Агатка, — ответила тетя. — Вот это неожиданность.

— Я пришла за сыном, — сказала мама таким тоном, будто выдала свою самую сокровенную тайну, и прицелилась указательным пальцем в несколько побледневшего Филиппа.

Чтобы не было сомнений, кто в этой прихожей является ее сыном.

— За Филиппом? — переспросила несколько удивленная тетя.

— Нет, за гномом Халабалой, — ответила мама, демонстрируя неплохую реакцию. — Естественно, за Филиппом. Он должен был вернуться домой три часа назад.

— Два, — вмешался Филипп.

— Но так как он все не приходил и не приходил, я решила сама за ним приехать. Извини, что без предупреждения, это было импульсивно. Я просто разозлилась, встала, вышла, села в машину и приехала. Как ты себя чувствуешь?

Все это мама произнесла на одном дыхании. А завершивший ее высказывание вопрос прозвучал так неожиданно, без связи с предыдущими словами, что тете пришлось переспросить:

— Что, прости?

— Я спросила, как ты себя чувствуешь. Ты еще болеешь? А Филипп только голову тебе морочит. Немедленно марш домой. Так как ты себя чувствуешь? А мы поговорим, когда вернемся.

Следующее высказывание мамы снова оказалось несколько хаотичным и потребовало большой сосредоточенности. Но тетя справилась на удивление хорошо. Она набрала побольше воздуха и сказала:

— Спасибо, я чувствую себя лучше. Уже не болею. Филипп вовсе не морочит мне голову. Почему марш домой? Чувствую я себя вполне хорошо. А с кем ты поговоришь, когда вернешься?

Ответ был исчерпывающим и согласовывался с последовательностью заданных вопросов. Филипп не произнес ни слова. Впрочем, он и так уже долго молчал.

Мама посмотрела на тетю Агнешку, тетя Агнешка на маму, Бодек на свою хозяйку и на гостя, Филипп на Бодека, на тетю и на маму, мама на Филиппа.

Наступила тишина.

Пролетела муха.

Неизвестно, посмотрела ли она на кого-то.

Все посмотрели на муху.

— Войдешь? — сорвался с тетиных уст тихий вопрос.

Адресованный маме Филиппа, естественно — не мухе. Этого еще не хватало.

Мама, кажется, колебалась.

— Ну зайди. Хотя бы на минутку. Мы давно не виделись.

Мама по-прежнему колебалась.

— Поздно уже, — сказала она.

— Завтра суббота, — ответила невозмутимая тетя.

— Филипп должен был вернуться домой три часа назад.

— Два, — вмешался Филипп.

— Что ушло, того не вернуть, — разумно заметила тетя. — Но впереди у нас еще есть немного времени, так что я хотела бы им воспользоваться и пригласить тебя на чашечку чая. Или кофе.

— Даже не знаю…

— Ты так сильно спешишь?

— Но Филипп…

— Четверть часика, — решительно объявила тетя.

— Так ведь Филипп…

— Ну вот я и приглашаю тебя, потому что Филипп, потому что ты и потому что я. Разве это недостаточно хороший повод?

— Ты любого умеешь заболтать, — вздохнула мама. — Ну, тогда четверть часа.

«Приговор отсрочен на пятнадцать минут», — подумал Филипп и потащился за мамой и тетей в гостиную.

За ними пошел и Бодек.

Мама села в кресло, Филипп на высокий стул у стола, а