Привет, волки! - Дорота Касьянович

Филипп ждал продолжения, какой-то кульминации, но на этом месте мама замолчала.

Тут Филипп представил себе тетю в полуобморочном состоянии, одну как перст, в огромном доме, с трудом подносящую к уху телефонную трубку. А затем представил себе Бодека, сидящего под дверью в прихожей и жалостно просящего его выгулять. Все тише и тише…

Поэтому он быстро спросил:

— Болеет? Температура сорок? А Бодек?

— Бодек? Какой Бо… А-а-а, пес?

Филипп вздохнул:

— Йес. Пес.

— Пес, кажется, здоров.

— Мам, я не об этом спрашиваю. Кто его выгуливает?

— Ну, не знаю. Агнешка ничего об этом не говорила. Может, он сам выгуливается.

— Сам. Конечно. На поводке, чтобы не сбежать.

— Филипп! Брось эти дурацкие шутки. Бери велосипед и поезжай к тете. Нужно ее проведать.

Он не верил своим ушам.

— Я? Ведь у меня нет времени. Я хожу в школу, делаю уроки, хожу в школу, делаю уроки, хожу в…

— Я же просила, чтобы ты перестал валять дурака. Бери велосипед.

— А ты? Ты не поедешь?

— Ты можешь сделать то, о чем я тебя прошу?

— Могу. Конечно.

— Ну так сделай. Только не слишком там задерживайся. Тетю нельзя сейчас утомлять. Кроме того, мне что-то подсказывает, что ты еще не сделал уроки.

Ну да. Она должна была сказать это. Про эти уроки. Потому что иначе Земля сорвалась бы со своей орбиты и двинулась в неизвестном направлении навстречу огромному астероиду.

Мама подошла к двери. Там она остановилась и не оборачиваясь добавила:

— Я загляну к ней в другой раз. Может… в пятницу.

И вышла.

Филипп не верил своим ушам.

Ему разрешили.

И что с того? Все равно он не сможет сейчас писать. Впрочем, он ведь и не пишет. А тогда, несколько дней назад, это была ерунда, просто чтобы убить время. Для Этута и Сова. И все. И хватит об этом.

Поэтому он не стал задумываться о том, зачем перед выходом из дома вынул из ящика стола флешку и положил ее в карман.

Тетя действительно была в скверном состоянии. У нее были высокая температура, кашель, припухшие глаза, и она говорила низким голосом престарелого толстяка.

— Филипп, как это приятно, — сказала она, увидев Филиппа.

И сразу вернулась в комнату, где сидела в кресле в теплой пижаме и толстом зеленом халате, укутанная одеялом. Она выглядела как героиня рекламы средства от гриппа, только еще до его применения. Зато Бодек выглядел как обычно, то есть героем рекламы суперкорма для счастливых собак.

— Мама звонила, сказала, что ты придешь, — прохрипела тетя и закашлялась. Когда она закончила, то спросила: — Тебе захотелось навестить старую больную тетку? Как это приятно. Ну, как дела?

— Нормально. Тетя, мама спрашивает, не купить ли тебе чего-нибудь. Еду или лекарства. И я еще подумал, что могу выгулять Бодека.

Оказалось, что с тех пор, как тетя заболела, Бодек действительно «выгуливался сам» — в саду. Тетя обрадовалась предложению погулять с собакой и сходить в магазин. Утром у нее был врач и выписал рецепт, поэтому она попросила мальчика зайти еще и за лекарствами.

Все это заняло у Филиппа примерно час. Потом они посидели в гостиной на первом этаже. Филипп выпил соку, тетя приняла лекарства.

— Вот видишь, как это, — сказала она. — Когда человек живет один и вдруг заболевает, то доставляет другим неудобства. Если бы Магдуся была здесь… — она не закончила фразу. Вздохнула. — А у нее все хорошо, знаешь? Это самое главное, — прибавила тетя, и глаза у нее заблестели.

Горло Филиппа что-то стиснуло. Какие-то противные щипцы. Он подумал, что если начнет говорить, то избавится от них. Что это единственный способ.

— А знаешь что? Мой лучший друг Павел считает Адриана, одного парня из моей школы, очень классным. Потому что Адриан всем нравится, ну и ему тоже. И он предпочитает проводить время с ним, а не со мной. Окей. Только сегодня на перемене я слышал собственными ушами, как этот весь из себя классный Адриан рассказывал каким-то чувакам, что «этот тупой Павел» даже не знает, что такое флешка. Он стоял там и ухохатывался, а вместе с ним эти чуваки, которые так его обожают и таскаются за ним каждую перемену, как бараны.

Филипп немного помолчал и добавил:

— А мама думает, что ты, тетя, самая счастливая на свете, потому что у тебя есть деньги и много свободного времени.

Тетя не сразу ответила, потому что у нее случился приступ кашля. А когда он прошел, она выдавила из себя хриплым голосом:

— Важно, чтобы ты сам знал, кто ты. Чтобы насчет самого себя тебе ничего не казалось.

Больше она уже ничего не сказала, потому что снова затряслась от кашля.

Филипп решил, что пора уходить.

Тетя проводила его до дверей. Она ни о чем не спрашивала. Не возвращалась к теме компьютера и писания.

Может, именно потому, что она оставила выбор за ним, он перед уходом вынул из кармана флешку.

— Это следующая часть. Ерунда всякая, — сказал он. — Ну, до завтра. Я забегу после школы.

И был таков.

В четверг он пришел на Голубую около двух. Заскочил за продуктами и выгулял Бодека.

— Большое тебе спасибо за текст, который ты мне вчера дал, — объявила тетя, когда он вернулся с собакой.

Вообще-то она чувствовала себя не лучше. Но выглядела бодрее, чем в прошлый раз.

Филипп отстегнул поводок с ошейника Бодека.

— Снова без запятых, — констатировал он.

— Но ты их вставишь, я знаю, — весело прохрипела тетя.

Вскоре они сидели на первом этаже и потягивали любимые напитки: Филипп — яблочный сок, тетя — кофе с молоком и сахаром.

— Знаешь, этот город, — начала она улыбаясь, — этот город, который ты описываешь… и все, что находится в краю Дальше-и-Дальше, очень мне напоминает… Может, ты видел когда-нибудь картины такого художника Рене Магритта[5]?

— Нет.

— А Эшера[6]?

Филипп порылся в памяти. Но о нем он тоже ничего не знал.

Тетя подошла к застекленному шкафу, в котором хранила книги. Десятки книг. Немного поискала глазами, а потом открыла дверцы и сняла с полки два альбома. Первым она дала Филиппу тот, что с картинами Магритта.

— Как будто из твоей истории, — сказала она и вернулась на свое место за столом.

Филипп раскрыл книгу наобум и посмотрел на картину, под которой, по всей видимости, было указано ее непонятное название: Golconde.