Илийка. Не смолкает прибой - Анастасия Антоновна Зорич

Сложив завтрак в обрывок рыбачьей сети, ребята отправились в путь. Узелок с завтраком нес Миша. Ему очень нравилась такая необычная корзинка — вдруг кто-нибудь примет его за рыбака!

— А где же этот мехамбар? — спросил он, когда они проходили под толстыми трубами, которые, как руки, тянулись к причалу из серого высокого здания.

Средн разрушенных причалов и складов оно поднималось строгое, четкое. Неподалеку валялись ржавые лесенки, решетки, куски бетона свешивались к воде на тонких стальных прутьях.

— Это все уберут, — сказала Оля. — А вот мехамбар! Во всем порту будут такие же красивые постройки, как этот мехамбар.

Она объяснила брату, что раньше, когда ее деда был молодым, зерно просто ссыпали в мешки.

Грузчик брал мешок на спину и по скалкам — так называли сходни — нес наверх, на судно. А теперь зерно потечет по трубам прямо в трюм парохода, как вода.

— Ну, если это мехамбар, то где же Витя? — снова спросил Миша.

— Вот он, самолично! — проговорил Витя, неожиданно появляясь за их спинами. — Ну, что у вас? Все в порядке, удрали?

— Конечно, — с напускным безразличием ответил Миша.

Оля прикусила губу, удерживая смех.

— Что это у тебя? — спросил Семен.

Витя протянул ему металлический стержень, вокруг которого вилась спиральная цилиндрическая резьба. Половину стержня Витя уже очистил от земли.

— Это я тут нашел. Можно приспособить для червячной передачи, — сказал Витя. —

— А куда ты приспособишь? — с интересом спросил Миша.

— Я еще не знаю. Вот очищу от земли, протру шкуркой, смажу маслом. Пусть пока лежит, — солидно ответил Витя.

— Ты это вынесешь из порта? — удивилась Оля.

— Но это никому не нужно, — неуверенно проговорил Витя.

— Он же нашел, — вмешался в разговор Миша.

— В порту ничего не «находят». Из порта даже щепочку, даже соломинку нельзя вынести.

— Я и не выношу ничего, но это старье… — еще более смутившись, оправдывался Витя.

— Если тебе это старье нужно, значит, и в порту пригодится, — стояла на своем Оля.

— Что ж, мне опять бросить на землю? Разве можно такие вещи бросать! — не сдавался Витя.

— Конечно, не бросить. Железный лом и тот собирают, а этакая штука… ее ведь кто-то делал, трудился над ней… Нет, бросать нельзя, — убежденно ответила Оля.

— Можете начальнику порта отнести, — предложил Миша.

Семён расхохотался. Но Оля была настроена серьезно.

— Зачем начальнику порта… Вот… вот если бы много всякого такого собрать, — начала Оля.

— Старых деталей по всем углам много в порту валяется, — согласился Витя. — Все это можно собрать, почистить.

— Правильно, почистить. Сделать, ну прямо, как новое, и отнести… отнести… в комитет комсомола. Вот куда отнести.

— Это ты хорошо придумала! — горячо одобрил Витя. — Я ведь не потому взял, что из порта хотел вынести. Просто не могу я видеть, когда на земле всякое такое ржавеет, что для техники приспособить можно. Ты нам, Семен, тоже будешь помогать собирать в порту детали?

— Конечно, что вы, то и я. А ты, Витя, так и не успел домой смотаться?

— Успел! Все успел. Я даже в сарае поставил маленькую электроплитку. Я ее к лампочке последовательно подключил. Чтобы она только чуть-чуть грелась. А на плитку поставил в жестянке серу. К вечеру у меня будет кристалл, — ответил Витя.

— А она не сгорит, твоя сера?

— Ну, что ты, она же последовательно включена. Пошли!

У переезда стояли две девушки, ожидая, пока поднимут шлагбаум. Взглянув на Семена, они засмеялись.

— Знаешь, Сенька, все бы ничего, но голова у тебя прямо страшная, — сказала Оля, догадавшись, что девушки смеялись над ним.

— Начинается, — недовольно пробурчал Семен. — То рубашка, теперь голова. Знаете, братцы-кролики, хватит с меня!

Но и Витя находил, что голова «страшная» и даже предложил свои услуги — он завтра принесет ножницы, и они сообща остригут Семена.

— У наших соседей пудель был, — заметил Миша. — Его тоже хозяин сам стриг, такими лестничками. Когда пудель бежал, все люди останавливались и смеялись. Даже некоторые собаки на пашей улице выучились над беднягой смеяться.

— При чем тут пудель? — настороженно спросил Семен.

— Боюсь как бы и Витя тебя так не остриг, лестничками. Знаешь… у меня… деньги. Постригись, — с некоторой торжественностью произнес Миша.

Они как раз пересекали Таможенную площадь, направляясь к спуску Ласточкина, который вел в город.

— Правильно, бери деньги и заходи в эту парикмахерскую, — сказала Оля, указывая на вывеску над угловой дверью. — Мы подождем тебя в портклубе.

Мише стало неловко за свой тон. Но все же он целый год хранил эти деньги. Бабушка знала, что они у него есть, иначе он давно бы истратил их на мороженое. Ему было сказано, что за эти подаренные ко дню рождения деньги надо купить что-нибудь ценное. Сначала Мише понравился фотоаппарат, потом ружье, хотя ни стрелять, ни фотографировать он не умел и не очень стремился выучиться. Он все же решил копить деньги. С удовольствием рассматривал Миша в витрине какую-нибудь вещь и думал, что со временем он сможет ее купить.

И. вот теперь он отдает эти деньги для того, чтобы Сенька остригся. А никто даже внимания не обратил на его поступок, как будто так оно и должно быть…

— Ты чего отстаешь? — Оля остановилась, ожидая Мишу.

Портовый клуб фасадом выходил на спуск и внешне ничем не отличался от других домов. Здания были только по правую сторону, да и то не до самого верха. По-левую — тянулась высокая, отвесная стена. Здание Черноморского пароходства точно опиралось на нее, чтоб еще выше к синему небу поднять свои полукруглые темные башни с продолговатыми заостренными вверху окнами.

По правую сторону, где был портклуб, домики лепились прямо к скале. В этих помещениях было прохладно и сумеречно. Плющ, который тянулся поперек спуска и потом уже сползал ковром со стен, затенял солнечный свет.

— Если б ты знал, Миша, кто здесь жил? — проговорила Оля, когда они чинно уселись в фоне возле окна. — У тебя бы сразу прошла зевота. Но ты не знаешь, где ты сидишь.

— Знаю, в портовом клубе, — Ответил тот.

— А знаешь, что тут раньше было?! Баржан.

— А это что такое? — спросил Миша.

— Сейчас я тебе все расскажу. Идем. — Оля, взяв Мишу за руку, пошла вперед. Витя тоже последовал за ними.

— Давай побьемся на пари, что я знаю, о чем ты, Оля, будешь рассказывать. Давай? — Витя даже протянул руку, намереваясь поспорить с ней.

— Не хочу, — Оля оттолкнула Витину руку. — Ты известный всезнайка. Я для Миши говорю… Так вот, бар-жан — это ночлежка. Переночевать в ней стоило пять копеек.

Дежурная внимательно оглядела ребят,