Просто беги. Как бег спас мне жизнь - Белла Маки

счастью, детям, у которых проявляются те же симптомы, что и у меня в ранние годы, легче получить помощь. Благотворительные организации, такие как Young Minds, предлагают отличную информацию и советы. Возможно, вы знаете ребенка, который в этом нуждается, но я не сомневаюсь, что многие дети все еще страдают от страшных мыслей и навязчивых состояний, о которых они никому не рассказывают. Какими бы отзывчивыми ни были мои родители, мне кажется, что они всерьез не задумывались о том, были ли у меня проблемы с психическим здоровьем. Фраза «Белла нервничает», безусловно, повторялась часто, но предполагалось, что я перерасту это. Возможно, если бы я сказала им, что заключаю с самой собой все более сложные соглашения, чтобы мои родители не умерли, они, может быть, забеспокоились бы больше. Но я этого не сделала.

И я действительно переросла. Немножко. Неуклюжая в детстве, я расцвела в подростковом возрасте, ставя свою социальную жизнь превыше всего остального. Впервые за свою короткую жизнь я почувствовала, что вписалась в общество – никаких странных тиков, никакой отстраненности от окружающего мира, никакой боли в груди, никакого беспокойства, что моя мама умрет, если я забуду моргнуть нужное количество раз. Я счастливо скакала по Лондону, как и все мои друзья, думая, что мои ранние годы были неудачным этапом.

Я нашла друзей и научилась развлекаться, и это означало, что во многих отношениях я смогла отодвинуть свои обычные тревожные симптомы на задний план. Это сделало меня более удачливым подростком по сравнению с большинством других. Ни для кого не секрет, что так называемый переходный возраст в лучшем случае труден, а в худшем – невыносим. Причем не только из-за обычных нюансов полового созревания, которые сами по себе достаточно тяжелы. 50 процентов психических заболеваний во взрослой жизни начинаются в возрасте до пятнадцати лет, а 75 процентов проявляют себя к восемнадцати годам. Считается, что проблемы с психическим здоровьем у подростков учащаются: исследование, проведенное Министерством образования в 2017 году, показало, что каждая третья девочка-подросток страдает от тревоги или депрессии, а это на 10 процентов больше, чем в предыдущее десятилетие. Нервно-психические расстройства являются основной причиной инвалидности у молодых людей во всем мире, и если их не лечить в этот критический период жизни, то подростки рискуют упустить в будущем образование и другие возможности развития, а также столкнуться с изоляцией и стигматизацией. Другими словами, крайне важно заняться этим на ранней стадии, и физические упражнения могут сыграть в этом огромную роль. Национальная служба здравоохранения рекомендует детям в возрасте от пяти до восемнадцати лет уделять физическим нагрузкам по шестьдесят минут ежедневно. Королевский колледж психиатрии подчеркивает пользу регулярных физических упражнений и для молодых умов.

Однако я, как и многие другие, поздновато справилась со своими тревогами, поскольку была слишком занята их подавлением и работой над тем, чтобы казаться «нормальной». Я пропускала физкультуру, почти не двигалась, неосознанно взращивая семя беспокойства, которое так долго сдерживала. За последние несколько лет был достигнут значительный прогресс в устранении стигматизации психических заболеваний, и я все еще поражаюсь переменам, хотя всегда можно сделать больше. Но даже пятнадцать лет назад моим единственным пониманием психического заболевания был психоз, причем драматизированная, неточная его версия. Нам не рассказывали о психическом здоровье в школе, и никто не говорил об этом открыто – разве что легкомысленно и с уверенностью, что это никогда не произойдет с нами, только с другими людьми. Однако это было неправдой: примерно в это время у двух моих близких друзей случились психотические эпизоды. Периодически они появлялись и после лечения. Мы не понимали, что произошло, чувствуя, что лучше всего замять это и двигаться дальше. Поэтому я никогда не думала, что могу заболеть или нуждаться в помощи. И вот, конечно, мои проблемы вернулись. Все началось с трудностей с дыханием; возможно, у меня была астма (нет, это были приступы паники). Потом у меня появились головные боли, и я забеспокоилась, что так заявляет о себе опухоль мозга. Я все время чувствовала себя больной и усталой, однажды в клубе упала в обморок. И решила, что серьезно больна.

Первые проявления долгосрочных проблем с психическим здоровьем, как правило, характерны для подросткового возраста, хотя лечение обычно начинается гораздо позже. Так что я успела как раз вовремя. Не понимая, что происходит, я снова начала использовать собственные методы для борьбы со своими симптомами, придумывая невероятно сложные и нелепые отговорки, чтобы объяснить их. Я взяла на себя роль трезвого водителя, когда мы ходили гулять по ночам, на случай, если с выпивающими девушками случится что-нибудь плохое (на самом деле я боялась террористических атак и почему-то думала, что наличие машины мне поможет). Я больше не пользовалась метро и беззаботно шутила о том, что не хочу, чтобы со мной обращались хуже, чем со скотом (в замкнутом пространстве у меня начались бы приступы паники). Я не ездила по автострадам, чтобы не разбиться, если у меня вдруг случится паническая атака, но продолжала водить машину. Я перестала летать на самолете, хотя это было труднее объяснить. Пришлось сказать, что мне страшно, а я ненавидела говорить правду об этом. Если мы шли в бар или клуб, где не сразу был виден выход, мне становилось плохо. Я не знала почему, и друзья стали шутить, что я повсюду ношу с собой парацетамол и яблочный сок – как будто это было мое оружие, которое могло каким-то образом помочь в чрезвычайной ситуации. Я быстро утратила беззаботность, хотя, как я полагала, она была со мной навсегда.

Я заставляла друзей и бойфрендов уходить из кинотеатра, если чувствовала себя загнанной в угол. Постоянно отменяла встречи, если чувствовала, будто что-то не так с мероприятием, и все же я не могла сложить два и два, чтобы понять, что испытываю тревожность. Моему первому парню, бедняге, приходилось мириться со многими странностями в поведении, которых я никогда не понимала сама, не говоря уже о том, чтобы объяснить ему. Я плакала во время ужина. Немало было ужинов, с которых я сбежала. Писатель Скотт Стоссел блестяще описывает это в своих мемуарах о жизни с тревожностью: «Я отказывался от свиданий, не сдавал экзамены, у меня были срывы на собеседованиях при приеме на работу, во время перелетов самолетом, поездок на поезде и автомобиле и просто при ходьбе по улице» [53]. Я теряла друзей, потому что не могла сформулировать, почему я такая чокнутая. И даже тогда я решила, что это цена, которую стоит заплатить «за то, чтобы