Просто беги. Как бег спас мне жизнь - Белла Маки

Я же осталась на месте, но даже это не могла считать достаточно безопасным. Университет, который я выбрала, находился в центре города. Даже простое зачисление было ужасающим днем сдерживания паники ровно настолько, чтобы получить студенческий билет. Моему отцу пришлось сопровождать меня, просто чтобы подбодрить и не дать в ужасе сбежать. Папа пошел со мной в мой первый день в университет. Как вы можете себе представить, сейчас я понимаю, что это было круто. Но в тот момент, конечно, это ощущалось совершенно не так.

Через шесть месяцев я бросила учебу. Просто не могла справиться: мне не удавалось совладать с паникой, которая охватывала меня каждый раз, когда приходилось ехать в город. На лекциях у меня случались сильные панические атаки, и мне приходилось сбегать. Самое странное в панических атаках то, что вам кажется, будто на вас смотрит вся аудитория, в то время как никому нет до вас дела. Опасности, казалось, окружали меня повсюду, и я была измотана, защищаясь от них. Я была измучена и дрожала в слезах от того, что я такое ничтожество.

К этому времени мои родители наконец увидели, что со мной что-то не так, и отправили меня к психотерапевту, который очень спокойно сказал, что у меня панические атаки и ГТР (почти БТР, как будто он меня переехал). Может показаться абсурдным, что мне потребовалось девятнадцать лет, чтобы понять, что у меня проблемы с психическим здоровьем, но такое бывает чаще, чем вы думаете. По оценкам исследователей, каждый четвертый житель Великобритании в своей жизни сталкивается с психическими заболеваниями, и нетрудно представить, что многие борются в одиночку, не получая определенного диагноза или надлежащей помощи. Во время написания этой книги я поговорила с другом о психических заболеваниях, и он рассказал, что недавно ему поставили диагноз, где есть слова «тревожность» и «депрессия» (эти два состояния часто идут рука об руку). Ему тридцать четыре года, и он прожил пятнадцать лет, думая, что он просто «грустный» и что с ним все в порядке. Потребовался кризис в его отношениях, чтобы обратиться за помощью, и он был искренне удивлен, узнав, что болен. Как только это подтвердилось, он начал получать помощь. Было облегчением узнать, что его жизнь могла бы стать лучше, но я чувствовала себя невероятно подавленной из-за того, что он просто предположил, будто печаль – его удел. И его история не единичная.

Как только я выяснила, что именно со мной происходит, приступы паники на некоторое время стали слабее. Это выглядело так, будто осознание происходящего уничтожило часть страха. Знание – сила, и все такое. Я знала, что не умру от панической атаки, поэтому они стали случаться реже. Если бы только все было так просто для всех симптомов психического здоровья! Но меня очень смущал термин «тревожность». Потратив годы на то, чтобы быть такой же, как все остальные, я чувствовала себя неудачницей, вынужденной признать, что это не так. Даже если мое отличие не было моей виной или слабостью, мне определенно казалось, что это так. Я превратила его в шутку, которая всегда была моей первой линией защиты (и по сей день остается моим инстинктом, как вы, возможно, заметили), и постаралась свести к минимуму.

Хотя теперь у меня было некоторое представление о том, с чем я имею дело, мне все еще не удавалось толком разобраться в этом. Возможно, я стала более уверенной – я знала, что такое паническая атака, и этого было достаточно. Я не тратила много времени на изучение того, какие другие симптомы могут сопровождать эти приступы, не думала о том, могу ли я страдать этим расстройством всю оставшуюся жизнь. Мне казалось, что я просто примериваюсь, ношу эти заботы до тех пор, пока не перерасту их. Мне назначили бета-блокаторы, которые изначально были разработаны для лечения проблем с сердцем, но позже стали применяться для смягчения физических побочных эффектов паники, таких как учащенное сердцебиение и потные ладони. Их часто принимают люди, которые ненавидят публичные выступления, и музыканты перед большим концертом. Они очень эффективны для организма, но они ничего не сделали с моим лихорадочно работающим умом. Эти крошечные таблетки не лечат тревожность и не ослабляют страхи – они просто немного помогают справиться с легкими симптомами.

Я немного поколебалась, совершенно сбитая с толку, как это бывает со многими девятнадцатилетними. Но потом поступила в художественную школу, и у меня был фантастический год, когда я завела друзей, расслабилась и подумала, что навсегда избавилась от страха. Однако у коварной тревожности были на меня другие планы. На втором курсе все пошло прахом. Начиналось с малого. Я чувствовала себя странно во время обычной поездки на автобусе в колледж. Что-то сразу показалось неправильным, и мир начал выглядеть темным и угрожающим. В итоге я вошла в здание, сразу же вышла, и на университетской парковке у меня случилась очень сильная паническая атака. Только это было хуже, чем обычная паническая атака. Не просто перехватило дыхание или закружилась голова – у меня словно что-то перевернулось в мозгу, и мне не с чем было это сравнить. Мои мысли проносились с бешеной скоростью. Слова застревали в голове, как будто заело пластинку. Цвета казались слишком яркими – как полоска света у меня перед глазами. Даже мои обеспокоенные друзья выглядели по-другому – как незнакомцы в знакомых масках. Я сидела на автостоянке, пытаясь избавиться от этих странных новых симптомов, жадно глотая воздух и быстро и неистово потирая руки.

Поскольку я понятия не имела, чем занимается мой мозг, то почти сразу же отправилась домой, сославшись на головную боль, и списала это на кратковременный сбой. Но назавтра я не смогла сесть в автобус. И на следующий день тоже. Я пропустила неделю занятий, спрятавшись в доме родителей, мне было ужасно плохо, я просыпалась уже с паникой. Люди часто чувствуют себя наиболее встревоженными по утрам, когда у них повышается уровень гормона стресса – кортизола. Вы просыпаетесь с чувством, словно уже выпили три литра кофе, и вас охватывает обреченность. Из-за этого начало дня может показаться просто невыносимым, словно еще до того, как вы почистите зубы, приходит понимание: с тем, что будет дальше, справиться невозможно.

Странное ощущение, будто мой мозг перевернулся, не исчезало. Мои мысли хаотично двигались, танцуя под мелодию, которую я не слышала, причем плясали они ужасно –