Просто беги. Как бег спас мне жизнь - Белла Маки

BAME чаще, чем белые, подвергаются изоляции (содержанию под стражей в соответствии с законодательством о психическом здоровье, иногда против воли человека). Наряду с этим, согласно данным Центра социальной справедливости, «вероятность того, что чернокожим людям откажут, когда они обратятся за помощью в службы охраны психического здоровья, на 40 процентов выше по сравнению с белыми» [66].

Таким образом, есть причины, по которым некоторые люди страдают от проблем с психическим здоровьем сильнее, чем другие. Также существуют пробелы, из-за которых кто-то не получает помощь, хотя их можно было бы устранить при наличии правильного финансирования, ресурсов, образования и межкультурного понимания. В нашем обществе есть много вещей, которые нам нужно исправить, ведь мы подводим многих людей. Иногда достаточно заняться каким-то определенным фактором, чтобы способствовать чьему-то выздоровлению. Но проблема в том, что все это не имеет значения для человека, который страдает прямо сейчас.

В самом низу приведенного выше списка Национальной службы здравоохранения находится последняя причина тревожности – та, о которой я всегда в конечном итоге думаю: «У многих людей ГТР развивается без видимой причины» [67]. То же самое можно сказать и об ОКР (вызвано ли оно травмой, физическим заболеванием, генетикой?), социальной тревожности и о множестве других психических заболеваний. И с этим бывает сложно жить. Некоторые из нас никогда не узнают, почему у нас появляется тревожность или депрессия. Если мы не понимаем происхождения проблемы, то как можем надеяться ее устранить? Эта неопределенность путала мои мысли, когда я боролась со своим недугом. Мой дедушка был тревожным человеком, очень озабоченным проблемами со здоровьем (как реальными, так и воображаемыми). Неужели это все, что мне понадобилось, чтобы стать такой несчастной? И если так, то почему этого не случилось с моим отцом или сестрой? А может, это потому, что в детстве у меня был тонзиллит? Даже моя мама могла быть с этим связана – может, это все потому, что она оставляла меня с няней, когда мне было два месяца? Из-за этого она чувствовала себя виноватой и все еще чувствует. В ходе недавних исследований ученые обнаружили у мышей клетки мозга, которые, по-видимому, контролируют тревогу. Может, в моем гиппокампе находится ключ к разгадке?

Мне казалось важным выявить первопричину моих проблем – достаточно важным, чтобы обсудить мое раннее детство с увлеченным психотерапевтом, который, казалось, думал, что мы найдем ответ, если я просто усердно поработаю. Я хотела этого, но не получилось. Это обстоятельство заставило меня исследовать возможную связь между физическим заболеванием и возникновением проблем с психическим здоровьем. Я много читала о химических веществах, регулирующих работу мозга, и наткнулась в интернете на сайты, которые предлагали нелепые причины, придуманные отчаявшимися людьми вроде меня, желающими чего-то, чему они могли бы приписать свою проблему и, следовательно, устранить ее. Откажитесь от молочных продуктов! Если бы только это было так просто.

Иногда кажется, что тревожность – это вполне современная болезнь, однако она существует с незапамятных времен, хотя и под разными названиями. Это было признано в религиозном смысле давным-давно – в контексте греха, искупления и суда Божьего. Гиппократ упоминал о фобиях в своих текстах – в частности, говорил о пациенте, которого охватывал мучительный страх, когда тот слышал игру на флейте. Философы-экзистенциалисты, такие как Хайдеггер, полагали, что тревожность вызвана осознанием ограниченности нашего существования. Это очень радует.

Успокаивает ли тот факт, что люди испытывали подобные страдания сотни лет назад? Думаю, это зависит от человека. Я всегда находила некоторое утешение в том, что великие мыслители прошлых лет тоже боролись с навязчивыми мыслями и приступами паники. Но это также показывает, насколько незначительного прогресса мы добились в избавлении от тревожности. И это не слишком обнадеживает. Тем более что сейчас столь многие страдают от нее.

Жизнь не может быть непрерывным путешествием бесконечного счастья, где проблемы решаются со стоицизмом и улыбкой. Такого никогда не было, несмотря на то, во что некоторые таблоиды заставляют вас верить, когда пишут о военных годах. Печаль и беспокойство всегда будут переплетены с радостью и счастьем.

Но тревожность растет – по крайней мере, именно в этом нас хотят убедить средства массовой информации. Я всегда становлюсь циничной, когда вижу заголовки, в которых часто упоминается «эпидемия тревожности», как будто психические заболевания заразны и могут превратить нас в невротических зомби. Но, хоть меня и раздражает бесконечная реклама услуг в области психического здоровья, статистика, похоже, действительно указывает на глобальный всплеск. Данные Всемирной организации здравоохранения за 2016 год показывают, что заболеваемость распространенными психическими расстройствами возросла во всем мире. С 1990 по 2013 год число людей, страдающих от тревожности и/или депрессии, увеличилось почти на 50 процентов, с 416 миллионов до 615 миллионов [68].

Так что вполне понятно, что вам может казаться, будто тревожность более распространена в современную эпоху. Наряду с фактическим ростом числа расстройств, этим цифрам, вероятно, способствует сочетание факторов – лучшее определение того, что на самом деле представляют собой тревожность и депрессия, более быстрая диагностика и доступность официальной информации. Все это хорошо, если вдуматься.

Но даже если вы располагаете более четкими данными о психических заболеваниях, знаете, что биологические факторы с самого начала были против вас, или осознаёте, что все началось из-за травмирующего события, помогает ли это? Одна из сторон жизни с психическим заболеванием заключается в противостоянии этой кажущейся несправедливости и в принятии того факта, что выпал ваш номер, когда раздавали тревожность. Знание того, что психические заболевания были частью жизни человечества на протяжении веков, мало помогает, но осознание того, что вы не одиноки, – это совсем другое. Возможно, у меня никогда не будет ответа на вопрос, почему мне была дана способность сильно беспокоиться, однако быть более открытой в этом вопросе означало встречаться с другими людьми, понимающими, которые относились ко мне с сочувствием и доброжелательностью. Не оставаться наедине со своими страшными и грустными мыслями – один из лучших способов держать их в узде. Для одних людей это может означать открытость перед друзьями и семьей, для других – поиск группы поддержки (в своем сообществе или онлайн). Не стоит просто сидеть и спрашивать у себя: «Почему я?» Я делала так много раз. Идите и поговорите с кем-нибудь. «Мы» гораздо лучше, чем «я», когда речь заходит о психическом здоровье.

Не хочу утомлять вас, дорогой читатель, документированием оставшейся части третьего десятилетия моей жизни. Есть веская причина, по которой мы все (большинство из нас) киваем на старое клише о том, что наши тридцать лет – это награда за более ранние годы.