Жуазель - Морис Метерлинк

Жуазель. Нет, я пришла. Я была с тобой!..

Лансеор. Нет, тебя там не было… Кругом был холод и мрак, и жизнь во мне угасала… Но теперь со мной ты… Да, да, мои глаза видят тебя; они вдруг нашли тебя при выходе из мрака… Свет не в силах ослепить их; передо мной ты, и я возвращаюсь из могилы к радости жизни в объятиях любви! Все это кажется невозможным тому, кто пришел издалека… Я должен коснуться тебя, я должен привыкнуть к ласке твоих рук, к лучам твоих глаз! Я должен вспомнить живое золото волос, свидетельствующих о свете! О! ты не поверишь, как любят, умирая, и как я полюблю тебя, после того, как потерял и опять нашел тебя.

Жуазель. Я тоже, я тоже!

Лансеор. О, радость возвращения среди объятий, которые сжимают тебя и еще дрожат, потому что уже не надеялись!.. Чувствуешь ли ты, как твои руки дрожат, как мои руки любят тебя? Они ищут друг друга, смыкаются и из страха разлуки не смеют разомкнуться… Они не слушаются нас, они не знают, что причиняют нам боль, и хотят нас задушить в своем слепом опьянении! О! Они наконец узнали, что значит обвиться вокруг пламенного тела; хочется умереть, чтобы научиться жизни и познать любовь!

Жуазель. Да, хочется умереть…

Лансеор. Странно, когда я находился там, в ледяной стране, кто-то приблизился ко мне, кого я, кажется, узнал.

Жуазель. То был он…

Лансеор. Кто?

Жуазель. Владелец этого острова.

Лансеор. Он? Но он меня ненавидел…

Жуазель. То был он.

Лансеор. Я не могу понять… Значит, он призвал меня к любви, призвал к жизни? Он захотел вернуть меня той, кто меня любит и кого он любит сам?

Жуазель. Да.

Лансеор. Но почему он это сделал?

Жуазель. Я долго умоляла его. Наконец он согласился…

Лансеор. Он колебался?

Жуазель. Да.

Лансеор. Почему?

Жуазель. Он говорил, что, спасая твою жизнь, он рискует своей…

Лансеор. Ничто не обязывало его… И он вернул жизнь единственному человеку, который отнимает всякую надежду у любви, бывшей счастьем его жизни?

Жуазель. Да.

Лансеор. Ничего не прося взамен, только по доброте, из жалости, из великодушия?

Жуазель. Да.

Лансеор. О! Мы были не правы; злейшие враги лучше, чем можно верить… Сокровища благородства и любви скрыты в сердцах ненависти… Этот его поступок… Нет, я не знаю, право, мог ли бы я совершить подобное… Я бы не поверил, что этот бедный старик… Не правда ли, Жуазель, это почти неправдоподобно и достойно героя?..

Жуазель. Да…

Лансеор. Где он? Мы должны броситься к его ногам, сознаться в своей ошибке, искупить несправедливость, которую мы совершили, не любя его… Он должен иметь свою долю в обретенном нами счастье, и лучшую долю… Мы должны вручить ему наши сердца, нашу радость, улыбки и слезы любви, все, чем можно воздать тому, кто отдал все…

Жуазель. Мы пойдем к нему, мы пойдем…

Лансеор. Жуазель, что случилось? Ты с трудом отвечаешь… Не знаю, быть может, мои чувства еще во власти ночи, откуда я спасся, но я не узнаю твоих слов и твоих жестов… Как будто ты в замешательстве, сомневаешься, скорбишь… Я прихожу к тебе, полный радости и любви, и так мало нахожу их в твоих глазах, которые избегают меня, в твоих руках… Зачем было призывать меня и возвращать к жизни, если во время отсутствия я потерял то, что любил?

Жуазель. О нет, нет, Лансеор, ты не потерял меня!..

Лансеор. Твой голос пуст, и улыбка выражает только жалобу…

Жуазель. Да, я устала улыбаться и не улыбаюсь. Не удивляйся, я так много плакала, так глубоко отчаивалась, что слезы подступают ко мне помимо воли… Радость была так далека, что она не может полностью вернуться с нашим первым поцелуем… Много пройдет времени, прежде чем сердце ей снова доверит, и я почти печальна среди нашего счастья…

Лансеор. О, моя бедная Жуазель!.. Вот о чем говорит твое строгое молчание? А я волнуюсь, как безрассудный ребенок… Я думаю лишь о себе, я опьянен жизнью и ничего не понимаю… Я забыл, что на твоем месте потерял бы надежду. Да, ты права; это ты возвращаешься от смерти, а не я… И когда два существа любят друг друга, как мы, истинно страдает тот, кто остается в живых… Не скрывай более свои слезы!.. Чем ты кажешься мне печальнее, тем глубже я чувствую, что ты меня любишь… Теперь наступила моя очередь заботиться о тебе; теперь я должен призвать твою душу, согреть твои ослабевшие руки, привлечь твои уста и вернуть тебя к счастью, которое мы потеряли. Мы вскоре достигнем его, ибо нас ведет любовь… Она торжествует надо всем, когда находит два сердца, отдающихся ему без страха и сомнения… Все остальное ничто, все остальное забывается, все остальное должно уйти и уступить ей место…

Жуазель (безнадежно глядя перед собой). Все остальное должно уйти и уступить ей место…

Действие пятое

Сцена I

Галерея во дворце.

Входят Мерлин и Лансеор.

Лансеор. Отец! Значит, это правда, что вы мой отец! С тех пор, как мне это открылось, мне кажется, что мое ясновидящее сердце уже знало об этом. (Приближаясь.) Не чудо ли это? Я наконец снова вижу вас таким, каким видел в детские годы; и, когда я гляжу на вас, я вижу самого себя в зеркале более значительном, благородном и глубоком, чем то, которое отражает меня в этой зале. Что скажет Жуазель? Она будет смеяться над своими страхами, ибо она воображала… Нет, она сама расскажет вам, что она думала, чтобы тем наказать себя за свои неразумные страдания… Она ненавидела вас — но нежной ненавистью, уже улыбающейся, подобной той, которую сейчас пронижет луч любви… Но где она скрывается? Вот почти два часа, как я напрасно ищу ее. Не видали ли вы ее? Я должен немедленно открыть ей великое счастье, которое этот вечер принес нам…

Мерлин. Еще не время… Я должен до вечера быть для нее безжалостным тираном, которого она проклинает в своем сердце. Бедное и дорогое дитя! Как долго я мучил вашу прекрасную любовь! Но я тебе уже открыл цель этих испытаний… Принося вам страдания, я был лишь орудием в руках судьбы и негодующим рабом чужой воли,