Театр одного поэта. Пьесы, поэмы - Даниэль Мусеевич Клугер

Прежде всего — был ли я знаком с моим подзащитным? (Указывает на пустой стул). Как всякий адвокат. Иными словами — может быть, да. А может быть — нет. И да, и нет. Поэтому, собственно, этот стул, эта... гм-гм... скамья подсудимых, черная скамья, так сказать, — пуста, как видите. (Правой рукой приподнимает стул, демонстрирует зрителям и вновь ставит его на место). А. он? Подзащитный? Билли знаком со мною он? Возможно. Возможно, да. (Кладет на стул плащ). А, возможно, нет. (Кладет на стул фуражку).

Но, сеньоры присяжные заседатели, но! Важно ли это? Разумеется, ничуть. Важно лишь то, что находится в этой папке! (Поднимает над головой картонную папку). В этом следственном деле, с которым, я надеюсь, вы благосклонно ознакомитесь, потому что — что вам еще остается? (Театрально смеется). Именно сюда поместил я сокровища, хранившиеся до поры в кладовых моей памяти. Впрочем, о памяти и хранящихся там сокровищах я уже говорил.

Жизнь сводила нас с подсудимым (вновь указывает на пустой стул) неоднократно, а рок, сеньоры присяжные заседатели, в конце концов, сделал меня его защитником. И смею утверждать, рок поступил очень правильно. Ибо отныне я его единственный, настоящий, истинный защитник, хотя у него, у вашего подсудимого и моего подзащитного, возможно, имеется другое мнение. Однако он молчит, а молчание — знак согласия. Потому — продолжим. Позвольте представить вам еще одного участника нашей драмы. (Приложив руку козырьком к глазам, всматривается в зал). Да, сеньоры, это Рио-де-Жанейро! Мой подзащитный проживал в течение десяти последних лет в нашем славном городе Рио-де-Жанейро, в городе, который я лично обожаю с юных лет, надеюсь, также, как вы. В городе, ставшем третьим, хотя следовало бы сказать, первым участником той удивительной истории, которую я имею честь вам изложить. Жил мой подзащитный, дон Алехандро Ломбо, в нашем Рио, нашем дорогом Рио-Рио, нашем божественном Рио-Рио-Рио. Жил, не зная забот, с беспечностью, которую может подарить человеку только чистая совесть, сеньоры, совесть — и отсутствие опасных связей и встреч. А дон Алехандро именно такой человек, и потому он ничуть не беспокоился о будущем — до тех пор, пока, в один прекрасный день, шестого июля сего тысяча девятьсот пятьдесят шестого года, к детективному агентству «Бандерас: Корнос э Каскос» не обратилась некая незаурядная особа с просьбой, однако, вполне заурядной. Но — по порядку, сеньоры, по порядку! Начнем!

Надевает фуражку и плащ, прикладывает к виску два пальца — на манер офицерского приветствия; берет стул, уходит в танце, неся стул перед собой, словно партнершу, и напевая «Матчиш, прелестный танец». Именно «Матчиш», и никак иначе, поскольку второе название этого некогда популярного танца — «Бразильское танго». А Рио-де-Жанейро, как, безусловно, известно зрителям, находится в Бразилии. А не в Аргентине, хотя «Аргентинское танго» мне нравится не меньше, а, пожалуй, что и больше.

Свет на авансцене гаснет. Занавес поднимается, открывая декорации первой картины.

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Раннее утро. Офис детективного агентства «Бандерас: Корнос э Каскос». Слева — массивный письменный стол с двумя тумбами, на столе — лампа под зеленым абажуром, часы, письменный прибор. Слева и справа — стопы картонных папок с надписью на каждой обложке «Caso ivestigativo» («Следственное дело»). Над столом — потрет грустной молодой женщины, сбоку от портрета — табличка с надписью «Banderas: Cornos e Cascos. Agencia de detetives» («Бандерас: Корнос э Каскос. Детективное агентство»). Под этой табличкой — еще одна: «Director Oscar Banderas» («Директор Оскар Бандерас»). За столом — кресло, на высокой спинке которого почему-то герб Российской империи, двуглавый орел. Перед столом — кресло для посетителей.

На сцене справа, напротив массивного письменного стола, стол поменьше, с одной тумбой (или вовсе без тумбы, не стол, а столик). На столике — пишущая машинка, стопка чистой бумаги, телефон. Небольшой радиоприемник. Табличка «Steretario» («Секретарь»), В центре у стены — кушетка.

При открытии занавеса, на сцене никого нет, только надрывно звонит телефон. Умолкает. Через несколько секунд начинает звонить вновь. Так повторяется трижды или четырежды. Едва умолкает телефон, как начинает говорить радио.

ДИКТОР (профессионально весело).

Доброе утро! Сегодня шестое июля тысяча девятьсот пятьдесят шестого года. Восемь часов одна минута. И это — голос Рио-де-Жанейро, лучшего города на свете! И, пока наш президент Жоселину Кубичек да Оливейра, да хранит его Святая Мария от всех бед, не достроил своё детище, Рио-де-Жанейро — всё еще столица лучшей в мире страны — Бразилии. Наша столица нашей страны, друзья! А новости сегодня — одна другой лучше, и не только у нас в стране, но и в далеких заморских краях. Не говоря уже о погоде — так и хочется всё бросить и на пляж. Копакабана, Авенида Атлантика! Можно туда, а можно потанцевать прямо на улице. На вашей улице, залитой солнцем. Скажем, рок-н-ролл, такой популярный у наших северных соседей ... (Звучит песня «Tutti Frutti», которую поёт Литл Ричард; в 1956 году она была одной из самых популярных в мире песен).

При первых же звуках песни входит Оскар Бандерас, с портфелем в одной руке и букетиком цветов — в другой. Некоторое время стоит, слушая музыку. Недовольно морщится. Подходит к столику справа, ставит букетик в вазочку, после чего выключает радио и неторопливо идет к своему столу. Садится, берет папку из стопки, кладет перед собой.

Едва он садится, как в кабинет вбегает Лаура. В то же мгновение вновь звонит телефон. Лаура бросается к столику, хватает трубку.

ЛАУРА.

Алло! Детективное агентство «Бандерас: Корнос э Каскос». Мы никогда не спим! Семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки мы действуем в ваших интересах. Ваше дело будет завершено в срок, наилучшим образом. Назовите себя... Минутку! (Прикрывает трубку рукой, Оскару). Опять этот Давид Розенблат!

ОСКАР (добродушно).

Сеньорита Лаура, вы же знаете, я испытываю слабость к старым людям. Все мы такими будем, рано или поздно. Пусть приходит. Не станете же вы вечно отправлять его домой и просить прийти завтра. Поговорим, что уж тут.

ЛАУРА (в трубку).

Одну минутку, я проверю журнал записей... (Заглядывает в лежащий на столе журнал). Вас устроит девятое июля? Что? Сегодня? Сейчас? (Вопросительно смотрит на Оскара, тот кивает). Проверяю... Вы уже здесь? Ну что же... Хорошо, у нас очень большая очередь, но если ваше дело столь срочное...

Лаура не успевает договорить.