Фауст. Страдания юного Вертера - Иоганн Вольфганг Гёте

class="v">Чем в смарагде –  доброты!»

Ах, голубка, в книге тесной

Песни пленницами стали,

Те, что в шири поднебесной

И парили, и летали.

Время губит все в подлунной,

Только им прожить века.

Как любовь, пребудет юной

Песни каждая строка.

Плохое утешенье

В полночь рыдал и стонал я,

Что нет тебя со мною,

Но призраки ночи пришли,

И стало мне стыдно.

«Ночные призраки, – вскрикнул я, –

Смотрите, стенаю и плачу –

Я, тот, кого вы видали

Всегда спокойно спящим.

Великим дарам я не рад,

Но не считайте глупым

Того, кто считался мудрым».

Великий урон испытал я!

Но призраки ночные,

Немало подивившись,

Проплыли мимо.

Глупец я или мудрец –

Было им так безразлично!

Довольствуясь малым

«Да что за связь –  уразумей!

Любовь –  и девица, что стала твоей.

Вот я бы не радовался нисколько:

Она тебе льстит умело –  и только!»

Поэт

А мне и довольно –  ведь я уже стар,

И мне извиненье –  простой расчет:

Любовь, конечно, свободный дар,

А лесть от преклоненья идет.

Привет

О, как я счастлив!

Брожу по стране,

Где и Хут-хута можно встретить.

Ищу на камнях отпечатки

Раковин древнего моря –

Здесь-то и бегал Хут-хут,

Распуская свой венчик,

Задорно красуясь,

Живой,

Шутя о покойниках тонко.

«Хут-хут, – сказал я, – и вправду

Ты очень красивая птица.

Беги скорей, Удод,

Беги к моей любимой.

Скажи ей, что я

Принадлежу ей навеки.

Ведь бегал же ты когда-то,

Словно хороший сводник,

От Соломона к царице Савской

И от нее к Соломону».

Смирение

«Ты весь истерзан и весел вновь,

Поешь, как пел искони».

Поэт

И мне и песням враждебна любовь.

Мне в эти тяжелые дни

Так тяжки любовные речи.

Не так ли горящие свечи

И светят, и тают, – взгляни!

Искала любовная боль забытье,

Хотела забыться в пустыне.

Нашла опустевшее сердце мое

И в нем угнездилась отныне.

Неизбежное

Кто вольной пташке прикажет

Не петь, облетая поля?

И кто запретит трепыхаться

Овце под рукой стригаля?

Когда мне шерсть остригают,

Я разве бываю сердит?

Сержусь я лишь, если цирюльник

Испортит стрижкой мой вид.

И кто ж запретит мне песни

Лазурной петь вышине,

Лишь облакам доверяя,

Как больно ты сделала мне?

Сокровенное

О глазах моей любимой

Мир толкует и судачит.

Я один, я точно знаю,

Знаю все, что взгляд их значит.

Это значит: вот мой милый,

А совсем не тот, который…

Люди добрые, оставьте

Ваши сплетни, ваши споры!

Да, в необоримой силе

Глаз ее –  одно желанье:

Чтоб любимый догадался,

Где, когда у них свиданье.

Самое сокровенное

«Мы, любители клубнички,

Ищем, кто твоя зазноба,

Сколько дядей приобрел ты,

А верней сказать, вы оба?

Ибо то, что ты влюбился,

Видно с первого же взгляда.

Но что ты любим –  вот это

Нам еще проверить надо».

Люди добрые, ну что вы!

Вход ей вольный, не взыщите!

Нет ее –  вы чтите призрак,

Есть она –  вы все дрожите.

Но Шехабэддин недаром

Снял бурнус на Арафате,

И не глуп, кто так поступит,

Если это будет кстати.

Коль по имени кого-то

Пред его любимой кликнешь,

Или перед царским троном,

То уж выше нет почета.

Был предсмертный крик Меджнуна

Криком боли нестерпимой:

«Вы мое забудьте имя

Пред Лейли, моей любимой».

ТИМУР-НАМЕ

Книга Тимура

Мороз и Тимур

Так в необоримом гневе

К нам пришел Мороз. Овеял

Все и вся дыханьем льдистым

И бушующие распрей

Ветры на людей погнал.

Повелел вершить насилье

Вихрю, колкому от стужи,

Ворвался в совет Тимура

И ему промолвил грозно:

«Усмирись, несчастный, стихни!

Прочь, неправедный владыка!

Долго ль будет жечь твой пламень,

Опалять сердца людские?

Или ты один из духов,

Богом проклятых? Я также!

Ты старик, и я, – и Землю

И людей мертвим мы оба.

Да, ты –  Марс, а я –  Сатурн,

В единенье –  роковые

Вредоносные планеты.

Если ты –  души убийца,

Если леденишь ты воздух,

Помни, мой покрепче холод!

Ты ордой своей жестокой

Истребляешь правоверных,

Но придет мой день –  найду я,

Видит Бог! – похуже пытку.

И тебя уж –  Бог свидетель! –

Не помилую. Бог слышит!

Ты, старик, ни жаром угля,

Никаким огнем декабрьским

Хлада смерти не избудешь».

Зулейке

Чтоб игрою благовоний

Твой порадовать досуг,

Гибнут сотни роз в бутоне,

Проходя горнило мук.

За флакон благоуханий,

Что, как твой мизинец, мал,

Целый мир существований

Безымянной жертвой пал, –

Сотни жизней, что дышали

Полнотою бытия

И, волнуясь, предвкушали

Сладость песен соловья.

Но не плачь, из их печали

Мы веселье извлечем.

Разве тысячи не пали

Под Тимуровым мечом!

ЗУЛЕЙКА-НАМЕ

Книга Зулейки

«Создает воров не случай…»

Хатэм

Создает воров не случай,

Сам он вор, и вор –  вдвойне:

Он украл доныне жгучий

След любви, что тлел во мне.

Все, чем дни мои богаты,

Отдал он тебе сполна.

Возврати хоть часть утраты,

Стал я нищ, и жизнь бедна.

Но уже алмазом взгляда

Приняла ты все мольбы,

И, твоим объятьям радо,

Сердце новой ждет судьбы.

Зулейка

Все мне дал ты нежным взором,

Мне ли случай осуждать!

Если вдруг он вышел вором,

Эта кража –  благодать.

Но ведь сам, без всякой кражи,

Стал