ГАЙДЗИН: Траектория срыва - Влад Эверест

Я прошел всю трассу в глубоком угле, с дымом, агрессивно.

Акира пытался догнать, но его ритм был сбит. Он дергался, корректировал рулем.

Финиш.

Тишина. А потом — взрыв аплодисментов с трибун.

Диктор орал в микрофон что-то нечленораздельное про «Crazy Russian style».

Мы вернулись на старт. Ждали решения судей.

Кеничи молчал в наушнике.

Мику стояла у ограждения, закрыв лицо руками.

— Победитель этапа D1 Street Legal в Эбису… — голос диктора эхом разнесся над горами. — На Toyota AE86… Артем Волков!

Шампанское жгло глаза, но это была самая приятная боль в мире. Я стоял на подиуме, держа в руках кубок, который казался тяжелее моей машины. Рядом стоял Акира, улыбаясь той самой вежливой японской улыбкой, в которой теперь читалось не снисхождение, а уважение равного к равному.

— Ты удивил меня, — сказал он, когда мы спустились. — Твой вход… это было безумие. Кеничи научил?

— Кеничи показал дверь, — ответил я, вытирая лицо полотенцем. — А вошел я сам.

В паддоке творилось сумасшествие. Механики, зрители, другие пилоты — все хотели пожать руку, сфотографироваться с "летучей Хачироку". Ко мне подошел представитель производителя шин Falken. Визитка, обещание контракта на следующий сезон. Это была не просто победа. Это был билет в новую жизнь.

Я искал глазами Мику. Она стояла в стороне, у машины, и плакала. Я подошел к ней.

— Эй, — я обнял её. — Мы победили. Ты плачешь?

— Это от дыма, — соврала она, уткнувшись мне в плечо. — Ты был великолепен, Артем. Отец… он бы гордился.

— Эта победа — для него. И для тебя.

Вдруг толпа расступилась.

Кеничи шел ко мне. Он не улыбался, но плечи его были расправлены, а походка казалась легче.

— Неплохо, — буркнул он, глядя на кубок. — Для новичка.

— Спасибо, сенсей, — я поклонился.

— Не называй меня так. Я просто механик, который не дал тебе убиться. Но… — он достал из кармана пачку сигарет. — Твой «reverse entry» был чистым. Я давно такого не видел.

И тут я заметил еще одного человека.

Он стоял чуть поодаль, в тени тента техзоны. В строгом сером костюме, который выглядел здесь так же неуместно, как смокинг на пляже.

Отец.

Сердце пропустило удар.

Кеничи проследил за моим взглядом.

— Иди, — сказал дядя. — Он прилетел утром. Смотрел все заезды с трибуны.

Я подошел к отцу.

Он постарел за эти месяцы. Седины стало больше, морщины глубже. Но взгляд остался тем же — стальным, пронизывающим.

Мы стояли молча минуту. Вокруг шумел праздник, но мы были в вакууме.

— Ты нарушил слово, — наконец сказал он.

— Да, — ответил я. — Я сел за руль.

— Я должен был бы вызвать полицию и депортировать тебя.

— Должен был.

Отец посмотрел на мою Хачироку, стоявшую за спиной. На наклейки спонсоров, на потертую резину, на кубок в моей руке.

— Я видел твой последний заезд, — произнес он. Голос его изменился. Стал… мягче? — Ты ехал задом наперед. Я думал, ты разобьешься.

— Это был контролируемый занос, пап.

— Контролируемый… — он покачал головой. — В Питере ты не контролировал ничего. Ты был мажором, который играл в игрушки. Здесь… здесь я увидел другое.

Он достал из кармана конверт.

— Что это? — спросил я.

— Твой паспорт. И билет до Санкт-Петербурга. Открытая дата.

Я взял конверт.

— Ты возвращаешь меня?

— Я даю тебе выбор, — отец посмотрел мне в глаза. — Девушка, которую ты сбил… она поправилась. Мы уладили все вопросы. Уголовное дело закрыто за примирением сторон. Ты чист перед законом. Ты можешь вернуться. Я верну тебе должность в компании, квартиру, машину. Нормальную жизнь.

Я посмотрел на билет. Санкт-Петербург. Дом. Друзья. Комфорт.

Потом я посмотрел на Мику, которая разговаривала с Акирой. На Кеничи, который спорил с механиками. На мою побитую, грязную, но такую родную Хачироку. На горы Эбису.

Это была не просто «нормальная жизнь». Это была моя жизнь. Которую я построил сам, с нуля, своими руками.

— Спасибо, пап, — я вложил билет обратно в конверт и протянул его отцу. — Но я остаюсь.

Отец не удивился. Кажется, он даже слегка улыбнулся уголками губ.

— Почему?

— Потому что там я был просто сыном Волкова. А здесь я Артем. И здесь у меня есть семья. И работа. И долг, который я еще не до конца отдал самому себе.

Отец убрал конверт во внутренний карман пиджака.

— Семья, значит… — он посмотрел на Мику. — Она красивая. И, кажется, умная, раз терпит такого идиота.

Он протянул мне руку. Впервые в жизни как мужчине, а не как ребенку.

— Удачи, Артем. Если понадобятся деньги…

— Не понадобятся, — я пожал его руку. — Я теперь зарабатываю сам.

— Я вижу.

Он развернулся и пошел к выходу с трассы, где его ждало такси. Он уходил, но я знал, что мы больше не враги.

Эпилог

Год спустя.

Токио. Одайба. Финал чемпионата D1 Grand Prix.

Трибуны ревут. Десять тысяч человек скандируют имена пилотов.

Я сижу в кокпите своей новой машины. Это уже не Хачироку. Старушка AE86 стоит в гараже Мику как машина выходного дня — мы её бережем. Теперь я выступаю на профессионально подготовленной Mazda RX-7 FD3S.

Да, я вернулся к ротору. Кеничи, хоть и ворчал, сам собрал мне этот мотор. 4-секционный ротор, 800 лошадиных сил. Монстр. Машина окрашена в те же цвета — черный, красный, белый. Цвета моего первого «Франкенштейна».

— Артем, готовность одна минута, — голос Мику в наушниках. Теперь она мой главный споттер и менеджер команды.

— Принято. Как погода?

— Сухо. Ветер боковой. Следи за дымом.

— Понял.

Рядом со мной, на старте, стоит Акира. Мы снова в финале. Но теперь это высшая лига.

Он поднимает большой палец вверх. Я отвечаю тем же.

Кеничи стоит у ограждения, скрестив руки. Он всё так же хмур, но я знаю — он доволен. На его кепке логотип нашей команды: «Gaijin Racing».

Светофор загорается зеленым.

Я бросаю сцепление.

Мир сужается до полоски асфальта и клубов дыма.

Я больше не «списанный». Я на своей траектории. И я иду на взлет.

(КОНЕЦ)

Дополнительные материалы

Без описания

Без описания