Советская одноактная драматургия, 1978 - Гунар Рейнгольдович Приеде

Т о н я. Есть! Они у меня в кармане были.

А н н а  М и х а й л о в н а (Тоне.) Бери.

Т о н я. Спасибо. (Берет из рук Анны Михайловны миску с борщом.)

В е р а. Комсомолка?

Т о н я. Комсомолка. Только я боюсь. Так боюсь!

В е р а (строго). Билет где?

Т о н я. У меня. В руках держала. Когда бомбить стали.

А н н а  М и х а й л о в н а. Ешь. Не волнуйся.

В е р а. Ну и правильно, что держала.

А н н а  М и х а й л о в н а. Когда еще горячего попробовать придется…

Т о н я (замирает с ложкой). Нам уходить надо?

В е р а. Приказ повесили. Завтра всем явиться. Они в Заречном на прошлой неделе так же всех собирали.

А н н а  М и х а й л о в н а (делая попытку переменить разговор). Одежонку мы вам найдем.

В е р а (словно не слыша слов матери). Выстроили и говорят: «У кого родные в Красной Армии — шаг вперед».

А н н а  М и х а й л о в н а. Может, не надо, Верочка?

В е р а. Надо, мама. (Тоне.) Все шагнули. И Ольга Петровна со всеми.

Т о н я. А кто это?

В е р а. Учительница. Ни мужа у нее, ни детей. Я, говорит, двадцать лет ребят учила любви к Родине. И все они за Родину сегодня сражаются. Ни одной души в Заречном не осталось.

Т о н я. Что же теперь? Что делать будем?

В е р а. В лес уходить надо.

А н н а  М и х а й л о в н а. У нас на хуторе — что по всей России: кого ни возьми — солдатские дети да солдатские невесты… Все — родня.

Т о н я. Мне только бы в Хабаровск добраться. Я туда бегом побегу.

М а ш а (спокойно). Сколько ни беги, а остановиться нужно.

Т о н я. Где? Замолчи ты!

А н н а  М и х а й л о в н а. Пусть. Жалкая ты моя.

М а ш а. Бабушка… (Прижимается к Анне Михайловне.)

А н н а  М и х а й л о в н а (Вере.) Со стола прибери.

В е р а. Зачем, мама?

А н н а  М и х а й л о в н а (словно впервые осознав, что их ждет). Наш это дом! Прибери, сказала.

В е р а. Ладно. Приберу.

А н н а  М и х а й л о в н а. Я им вещички поищу. (Уходит в сени.)

Вера принимается убирать посуду.

М а ш а. Я помогу тебе.

В е р а. Давай.

Т о н я. Меня мама с таким трудом устроила. Теперь, говорит, хоть с тобой все в порядке. А нас разбомбили. Алеша даже не узнает теперь, куда мне писать. И я не знаю.

В е р а. На фронте он?

Т о н я. На фронте. С июля.

В е р а. И мой. И батя. И братья. Все! Тут я, деточка! (Отдергивает занавеску, склоняется над ребенком.) Спит. Показалось.

Т о н я (подходит к изголовью кровати). Сын?

В е р а. Сын.

К кровати робко подходит и Маша. Тоже смотрит на ребенка.

Т о н я. Спит…

В е р а. Такой тихий… словно понимает. Да, горьким молоком детишки у нас вскормлены.

М а ш а. Одеяльце! (Отступает от кровати.) Там было тоже одеяльце.

В е р а. Что ты удивляешься?

Входит  А н н а  М и х а й л о в н а. В руках у нее ватник и платок.

М а ш а. Бабушка!

А н н а  М и х а й л о в н а. Что? Вот тебе ватник.

М а ш а. Ребеночек… А одеяльце красное. Почему?

А н н а  М и х а й л о в н а (кладет ватник на лавку). Всякие бывают. У кого голубые, у кого… (Отводит Машу от кровати. Вере.) Прикрой. Пусть поспит. (Задергивает занавеску.)

М а ш а. Я уже видела… красное. Только где? Не могу вспомнить.

А н н а  М и х а й л о в н а (отдает платок Тоне). А ты платок накинь.

Т о н я. Спасибо. (Набрасывает на плечи платок.)

В е р а. Мама, поторапливаться нужно.

А н н а  М и х а й л о в н а. Уже?..

В е р а. Время. (Принимается снимать с веревки детские вещи.)

А н н а  М и х а й л о в н а. Уходить?.. (Опускается на скамейку.)

В е р а (встревоженно). Мама!..

Т о н я. Что с вами?

А н н а  М и х а й л о в н а (бодрясь). Что это вы? И присесть старухе нельзя? (Встает.) Пойду укладываться.

Вера собирает необходимые ребенку вещи, складывает их в свою котомку. Маша убирает со стола.

Т о н я (кутаясь в платок). В Хабаровске даже светомаскировки нет. Можешь себе представить?

В е р а. И в Хабаровске, Тоня, мужья да отцы на фронт ушли.

А н н а  М и х а й л о в н а. Это тебе, Машенька. (Кивает на ватник. Уходит.)

М а ш а. Спасибо! (Берет со стола кастрюлю, стараясь что-то вспомнить.) Кастрюля?..

В е р а. Кастрюля.

Маша ставит кастрюлю на стол.

Нам, главное, незаметно до леса добраться. (Быстро.) Вас никто не видел?

Т о н я. Нет.

М а ш а (спокойно). Немец один видел.

Т о н я. Какой немец?

В е р а. Где?

М а ш а. На улице.

Т о н я. Мы никого не встретили.

М а ш а. Он на лавочке сидел.

Т о н я. Нет! Нет! Я никого не видела.

В е р а. Расскажи толком. Кто сидел? Где?

М а ш а (теряя интерес). А что? Сидел. Тихо так. Хорошо.

Т о н я (Вере). Не слушай ты ее. Сама видишь, что плетет.

В е р а (Тоне). Ты уверена?

Т о н я. Да, уверена — никого не было! Она что угодно расскажет.

В е р а. Но она говорит — на лавочке. Ты точно не видела?

Т о н я. Не было никого.

В е р а (волнуясь). Уходить надо. Скорее уходить.

Входит  А н н а  М и х а й л о в н а.

А н н а  М и х а й л о в н а. Носки шерстяные не найду. Раскидано все. Прямо магазин.

М а ш а. Магазин? Ты в магазин идешь?

А н н а  М и х а й л о в н а. В лес мы уходим, Машенька.

М а ш а (стараясь вспомнить). Я пошла соль купить. В магазин.

Т о н я. Одуреешь от нее. Чего-то все вспоминает, вспоминает.

А н н а  М и х а й л о в н а. Пока на кухне посидим.

М а ш а. Где? Где кухня?

А н н а  М и х а й л о в н а. Тише, доченька.

М а ш а. А магазин где?

Т о н я. Хлебнем мы с ней. (Вере.) Я виновата. Я привела.

В е р а. Ну что ты.

А н н а  М и х а й л о в н а. Ах да! Вспомнила. В комоде носки!

М а ш а. Бабушка! Я с тобой.

А н н а  М и х а й л о в н а. Ну пойдем. Пойдем.

А н н а  М и х а й л о в н а  и  М а ш а  уходят в соседнюю комнату. Вера продолжает сборы. Складывает в котомку еду.

Т о н я. Мне мама говорила — не надо выходить замуж, все равно расстанетесь. Алеше повестка пришла. Я девять дней была замужем.

В е р а. А мы тут свадьбу гуляли. Володя у меня тракторист. На танке сейчас.

Т о н я. Я в ателье работала. Легкое женское платье. Себе сшила такое красивое к свадьбе.

В е р а. У нас народу было! Во дворе плясали. Мы с Володей наконец удрать решили. А тут все «горько» кричат и не пускают. Мама выручила. Есть у нас Романовский сеновал. И оказывается, на тот сеновал тайный лаз есть. На хуторе про него никто не знает. Маме ее дедушка рассказал. Вот мама и говорит: «Бегите, деточки!» Ох, Тоня, какой дух от сена в ту ночь был! (Прикладывает к лицу косу.) Все мне чудится, что волосы у меня и сейчас сеном пахнут. (Сдерживаясь.) А теперь на том сеновале фашисты.

Т о н я. Страшно…

В е р а. Я в педучилище собиралась.

Т о н я. У нас тоже все кончилось. Где он, где я…

В е р а. Я, как учительница моя… как Ольга Петровна, хотела быть.

Т о н я. Что сейчас об этом!

В е р а. После войны пойду!

Т о н я. Куда?

В е р а. В педучилище! Володя вернется. И опять скажет: «Сеном твои волосы пахнут…» И сына я сама буду учить в нашей зареченской школе.

Входят  А н н а  М и х а й л о в н а  и  М а ш а. Маша несет котомку с вещами, Анна Михайловна — тулуп.

А н н а  М и х а й л о в н а. Ну, им собрала.

Маша ставит