Раненое сердце - Полевка

class="p1">Альби уверил, что не отправится на улицу, не предупредив Фатима, и зашел в свою гостиную. Там сидели собранный Махир и сонный Ханун, они уже завтракали, и там же стоял Ради с подносом, который он поставил перед Альби. Тот предупредил, что они отправляются в мечеть сразу после завтрака, и чтобы они поторопились. Завтрак прошел стремительно. Заки приготовил в комнате зайки платье и драгоценности, и стоило Альби зайти, как в него вцепились Заки и Ради. Пока Заки воевал с пуговичками одежды и застежками драгоценностей, Ради расчесывал влажные волосы и закручивал в узел, чтобы увязать все платком.

А в это время Альби рассматривал свои руки, которые Заки спрятал под кольцами и браслетами, и с горечью вспоминал, как мыл посуду в баре. Как в самом начале у него слезли ногти от едкой химии, когда он по незнанию мыл посуду без перчаток, и как потом они мучительно отрастали. Ногти вначале отрастали молочно-белые, толстые, пористые, и только позже, когда он уже жил в доме Рана в студенческом городке, ногти стали, как и положено, полупрозрачные и тонкие, как сейчас. Раньше он на деньги с одного кольца смог бы прожить несколько лет, а теперь пальцы в кулак сжать не получится из-за массивных перстней, а Заки бурчит, что колец маловато и надо заказать еще. Как будто это такая мелочь, как жареные пирожки с горохом из забегаловки возле общаги…

- Хочу пирожок с горохом, - надул губы Альби, - так, чтобы горох был желтый, разваренный как нут, а пирожок не из печи, а жареный на масле в сковородке. Очень вредный, но вкусный…

Заки хмыкнул и задумался, что-то прикидывая в голове, а потом сказал, что все сделает, главное только не оплошать в мечети. Он сразу стал инструктировать, что именно можно, а что нельзя. Одно дело, когда он был в ней вместе с Ясмином-эфенди, в эмирате, где все уже привыкли к такому, и совсем другое дело, когда он будет единственный иноверец на службе. Альби кивал головой и пытался все запомнить. Стоило дождаться, когда его закутают в абая и шейлу, как Заки стал сразу торопить на выход.

Выйдя во двор, он увидел Фатима в черном, готового к выходу. Под противоположной стеной прогуливались как в парке остальные наложники из гарема Маджида. Альби оглянулся и, заметив собранного Махира, показал жестом, что они отправляются. Фатим, оказавшись рядом, прошептал:

- Они ждут, что ты их пригласишь с собой…

- Если им что-либо надо, то пусть откроют рот и попросят, - Альби поправил браслеты на руках, - я не обязан угадывать их пожелания. Мне есть, о ком думать и за кем присматривать… - Альби увидел бегущего по двору наложника, - Ханун! Ленивая задница, тебя предупреждали, что мы после завтрака уходим, почему ты собирался дольше меня? В этот раз Заки накажет твоего слугу за то, что он не поторопил тебя, в следующий раз я накажу тебя. Может, так ты станешь расторопней. Пошли!

Альби закрыл лицо краем шейлы и первый вышел из ворот гарема. Следом за ним шел Фатим, а уже потом и молодые омеги. Слуги шли по бокам, как охрана, но они даже не дошли до внутреннего двора, как им весьма недвусмысленно заступил дорогу мощный альфа. Альби сложил руки под грудью так, чтобы брачный браслет оказался на виду, и уверенно произнес:

- Я, Альби ай Тигран ад Сафи, и я с наложниками отправляюсь в мечеть присоединиться к праздничной службе, пожалуйста, обеспечьте нам надлежащую охрану и сопровождение.

- Вам стоило заранее поставить нас в известность о своем желании выйти, - альфа даже не пошевелился.

- Я не наложник, а супруг, - прищурился Альби, - только мой муж может мне указывать на мои ошибки и запрещать, а ваше дело – защищать меня! Эмир Маджид, отец моего мужа, уверил меня, что теперь эмират ад Сафи – мой дом. А в своем доме я буду делать то, что считаю нужным и правильным!

- Прошу прощения за дерзость, - альфа поклонился омегам, - я сообщу эмиру о своем недостойном проступке, чтобы он наказал меня, как посчитает нужным. Разрешите проводить вас…

Альфа плавно развернулся и пощелкал пальцами, возле него, как из-под земли, сразу выросло несколько альф, и вскоре Альби с омегами шли, как в коробочке, окруженные альфами.

- Не сердись на него, - рядом оказался Фатим, - здесь давно не было супруга и все уже забыли, каково это, когда во дворце есть не просто омега, а супруг.

- Я не сержусь, - Альби улыбнулся, - поверьте, когда я сердит, я более суров и грозен. Я все понимаю, но задвигать себя в темный уголочек я не позволю. И когда моему мужу будет нужна моя помощь, он ее получит, и никакая преграда меня не остановит! Я сопровождал его во многие опасные места, и глупо думать, что меня кто-то остановит по дороге в мечеть, я буду рядом с мужем в такой важный день!

- Но ты же не правоверный, - прищурился Фатим, - зачем тебе в мечеть?

- Я православный христианин, - Альби посмотрел на спины альф, которые напряглись в желании все расслышать, - я крепок в своей вере и мой муж меня в этом поддерживает. А я поддерживаю его и никогда не препятствую ему, даже когда он на рассвете оставляет меня одного, хотя, видит Бог, как хочется его удержать. Но вера важнее поцелуев, мы это понимаем. И у него и у меня есть обязательства перед Богом и людьми. И сегодня я обязан быть вместе с мужем и общиной, это мое обязательство и веление сердца.

- Странно слышать такие слова от молодого омеги, - задумчиво произнес Фатим, - но я слышу искренность в твоем голосе, я верю тебе, и это наполняет мою жизнь радостью. Если наследник так силен духом и могуч как воин, а ты мудр и ответственен, то я могу быть спокоен за судьбу родного эмирата и его людей.

- Спасибо за добрые слова, - Альби протянул руку и пожал кисть Фатима, - но я не претендую на непогрешимость своих поступков и буду рад, если ты будешь помогать мне и давать советы.

- Но поступать ты будешь так, как посчитаешь нужным сам? - прищурился Фатим, - сегодня ты проигнорировал мой совет пригласить остальных на службу.

- Сейчас я не хотел задерживаться и, кроме этого, когда мне