Это кто переродился? Трилогия - Сириус Дрейк

— ЧТО ОНА⁈ — рявкнул я, и женщина, задрожав, упала на колени. Монета выпала из ее пальцев и покатилась к моим ногам. — Я-то вообще в теле какого-то ничтожества, и все еще жив! А она…

Подняв монету, я посмотрел на женщину. Дрожа, она сидела в грязи. По ее лицу катились слезы.

— Только и знает, что хныкать, — прошипел я. — Жалкое зрелище. А ведь она еще не такая старая…

— Да как ты смеешь⁈ — и ее глаза зажглись злобой. — Щенок! Я вдвое старше тебя!

— … А ума так и не набралась, — отозвался я. — Раз в свои годы оказалась на улице…

Скрипнув зубами, она хотела разрыдаться, но только размазала слезы.

— Может, ты и прав. Надо было костьми лечь… За мой ресторан…

— Что ты еще и ресторан открыла? И как он?

— Никак, — буркнула она. — Его разнесли бандиты во главе с каким-то золотозубым уродом. За «крышу».

Это она, наверное, про банду Эмиля. Ну что ж, в чем-то мне удалось даже помочь ей — его зубы до сих пор грели мне подушку.

Встав, она потопала прочь. Такая маленькая, жалкая, одинокая… Отчего-то мне даже стало жаль ее. Жуть, наверное, это все влияние Ивана.

— Ты не можешь так просто отпустить ее! — опять она начал действовать мне на нервы. — Ты ее спас! Ты отвечаешь за нее!

— С ума сошел? Ее жизнь в ее руках, и больше ни в чьих. Пусть скажет спасибо и идет проведает Эмиля на кладбище.

Услышав мою последнюю фразу, она развернулась.

— Эмиль? Ты убил его?

Я кивнул.

— Можешь принести ему цветы на могилу. Если она у него есть.

И хохотнув, я направился восвояси. Женщина же молча провожала меня пустыми глазами.

— И что с того?..

Тут уж я остановился.

— В смысле?..

— Ну убил ты его, и что? Как это поможет? На его место встанут еще десять таких как он. Например, ты.

И она наставила на меня палец, словно хотела в чем-то уличить.

— Я⁈

— Да, ты. Или, скажешь, ты чем-то отличаешься от него?

На этот вопрос у меня не было ответа. Да он мне и не требовался.

— Меня интересует только золото, барышня, — ответил я. — И оно у меня есть.

Женщина смотрела на меня как на букашку. Мне это не понравилось.

— И что бы будешь с ним делать? Ляжешь на него и будешь охранять?

Я пожал плечами. Примерно так я сегодня и планировал после того, как найду Ивану новое тело. Лечь и охранять, напитываясь его силами, — зачем еще нужно золото?

— А мне… Мне бы поесть… — и ее ноги задрожали. — Или хотя бы где-нибудь поспать…

И она оперлась о стену.

— Пусть даже на золоте. Так куда лучше, чем под мостом… — на ее губах зажглась какая-то безумная улыбка, и она начала хихикать. — Поспать, и может, во сне мне присниться мой ресторан. Мои блюда, довольные клиенты… Мой муж…

Она подняла глаза.

— Возможно, ты снова прав. Я не заслуживаю всего этого. Ведь после разгрома я опустила руки и его за бесценок выкупил один аристократ, а меня просто выгнали, — говорила женщина, стараясь снова не разрыдаться. — Вот так я оказалась здесь… На самом дне… И я ничего не сделала, чтобы выплыть из этого водоворота. Дура.

Я фыркнул. Тут она права. Улица всегда показывает, из чего ты сделан.

— Ты знаешь, что надо делать! — закричал Иван. — Ты же хороший, черт тебя!

— Какая глупость! Еще не хватало, помогать слабакам!

— С кем вы постоянно разговариваете? — спросила женщина, вытерев слезы. — Со своей совестью что ли?

И она хохотнула.

— Помнится, читала одну книжку о том, как один богатый аристократ решил узнать обо всем на свете. И к нему постоянно прилетала пчелка, напевая ему на ухо о том, как на самом деле устроен мир. Сначала он ее внимательно слушал, а потом пытался отогнать. Но пчела оказалась настырной и прилетала к нему каждый день — и рассказывала ему обо всех невзгодах, которыми был наполнен мир. Ни убить, ни поймать ее ему не удавалось, а в доме всегда находилась дырка, куда она могла пролезть. В конце он так отчаялся, что просто повесился в своем богатом особняке. А пчела… взяла и улетела искать себе новую жертву.

Женщина расплылась в улыбке.

— Вот бы и у того, кто разорил мое дело был такая пчелка. Вот бы у каждого была такая пчела. И не отгонишь ее, не заткнешь. Она всегда порхает вокруг да болтает… болтает… болтает…

Ее глаза начали закрываться, а ноги подкашиваться. Звякнув, мешок упал с моего плеча, и женщина подскочила.

Я стоял и смотрел на нее исподлобья.

— Ты умеешь готовить?

— Я… А зачем вам?

— Да или нет⁈

Женщина вскинула нос.

— Конечно. В своем ресторане все самые сложные блюда я всегда готовила лично.

Вздохнув, я пошел искать листок бумаги. Иван принялся торжествовать, но я покрепче ударил пальцем по мусорному баку. Со стороны казалось, будто я злюсь, но… так и было. Этот негодник своими увещеваниями постоянно заставлял меня быть…

Какой же позор. Человечным.

Найдя неподалеку рваную тетрадку, я подошел к женщине.

— Есть ручка? — и пока она хлопала глазами, вытащил карандаш, торчащий из кармана ее пальто.

Написав на бумажке адрес «Золотого котла», вручил этой дурехе со словами:

— Хозяин этого заведения собирается расширяться. Если не врешь и действительно что-то смыслишь в кулинарии, то, наверное, ему пригодишься. Если нет, то будешь хотя бы мыть пол. Если и с этим не справишься, то…

И не закончив, я направился к своему мешку. Взвалив золото на плечо, пошел прочь.

— … То, видать, родилась под несчастливой звездой, — бросил я через плечо. — Или просто ни на что не годна. Бывай.

— Что?.. Куда вы?

— За мной не ходи, — сказал я. — Иди в «Золотой котел». Если сможешь, дойдешь. Все.

До самого выхода из переулка я не оглядывался. Женщина же провожала меня в молчании, но заходя за угол, я мельком бросил на нее взгляд. Она стояла на том же самом месте. И рука, в которой она держала бумажку, была крепко сжата в кулак.

* * *

На карнавале.

— Как, говорите, он выглядел? — спросил Лаврентий, бросив голову в грузовик. Останки паука грузили туда же — рядом, потирая ручки, крутилась улыбающаяся Лукреция Валентиновна. Вид у нее был как у девочки на своем восемнадцатилетии.

— Высокий, в плаще… — говорила одна из свидетельниц, прижимая к себе своего маленького сынишку. — На голове цилиндр…

— Нет, тот который убил паука. С топором.

— А… Я не видела,