Башня. Новый Ковчег 6 - Евгения Букреева

из себя эти мысли. Как там говорят? Надо думать позитивно, это настраивает на успех. Возможно, ребята правы, Ника, Вера… все они. Кому сейчас есть дело до заброшенной больницы, в которой и пациентов-то нет. Он опять вспомнил, как они с Верой вчера шли по пустым коридорам, натыкаясь разве что на вёдра и забытые кисточки, вдыхая запах краски и свежей штукатурки, и ему стало, нет, не спокойнее, но чуточку легче. Всё обойдётся. Всё получится.

Эти слова он повторял, как мантру, когда лифт остановился, и лифтёр хмуро бросил, не глядя в их сторону: «Пятьдесят четвёртый. Приехали». Повторял, когда отворились двери. Когда они вывалились из лифта всей гурьбой. Когда услышали громкий щелчок закрывшихся створок за спиной. Повторял и практически уже верил, что всё обойдётся.

Не обошлось.

Едва они свернули к КПП, как увидели столпившихся у турникетов военных. Не ленивых охранников, хотя и этих там не должно было быть, а самых настоящих солдат — с автоматами и полной боевой выкладке. Они о чём-то переговаривались, кажется, даже спорили, но при виде приближающихся ребят смолкли и с нескрываемым удивлением уставились на них.

Сашка невольно притормозил, но Ника, которая шла впереди, и не подумала сбавить скорость. Она уверенно подошла к неработающим турникетам, с лёгким усилием крутанула рукой стальную перекладину, сделала шаг вперёд. Внутри Сашки что-то ухнуло — вот сейчас эта пружина распрямится, сейчас…

— Это что ещё за явление? Вы кто такие? Что тут делаете? — от группы военных отделился грузный мужик лет сорока с крупным мясистым лицом, на котором явственно читалось недовольство. Хмуро покосившись на бесполезные турникеты, он коротко приказал. — Стоять на месте. Всем.

Ника остановилась. Сашка понимал, что сейчас она откроет рот — молчать Ника точно не собиралась, — и почему-то в данный момент это страшило его больше всего остального. Он поспешил вперёд, оттеснил Митю Фоменко и Марка, встал рядом с Никой и торопливо заговорил, пытаясь её опередить.

— Здравствуйте. Моя фамилия Бельский, я — помощник министра административного сектора, — он вытащил свой пропуск и предъявил его преградившему им путь мужику, кажется, сержанту. Сашка не сильно разбирался в воинских знаках отличия.

Тот, прищурив и без того маленькие глазки, теряющиеся на широком лице, стал внимательно изучать щедро расставленные красные пометки, которыми пестрел Сашкин пропуск. Сейчас именно эти фальшивые регалии вместе с такой же фальшивой Сашкиной фамилией были их единственным шансом.

— У меня и моих…, — Сашка споткнулся, подбирая верное слово. — Моих коллег…, у нас срочное поручение лично от госпожи Марковой. Нам надо попасть в больницу, это касается секретного распоряжения Верховного. Пропустите нас. Пожалуйста.

Наверно, слово «пожалуйста», прозвучавшее жалко и неубедительно, было лишним. Сержант насмешливо хмыкнул.

— Коллег? — маленькие глазки опять шустро обежали всю компанию, остановились на Нике, на её форменной больничной одежде. Сашка вдруг воспрянул духом: а вдруг? На Нике форма санитарки, здесь больница, а может?.. Но сержант явно был другого мнения. — Странные у тебя коллеги. Что-то ты темнишь, парень. В Башне объявлено военное положение? Слышали?

— Да, мы слышали, но у нас очень важное и срочное задание.

Пропуск всё ещё находился в руках военного, он рассматривал его, вертел, и Сашке вдруг на мгновение показалось, что сейчас их пропустят. Откуда-то из глубины подсознания всплыли слова, похожие на молитву. Сашка обращался к каким-то высшим силам, в существование которых никогда не верил, обращался с наивной детской мольбой: помоги, господи, пусть на этот раз пронесёт, пусть пронесёт…

— Ваши пропуска, — глухой голос сержанта оборвал Сашкину неуклюжую молитву. Он обращался к остальным.

Ребята послушно полезли за документами. Протянули свои пропуска Митя и Лёнька, синхронно, как они всё всегда делали. Неловко сунула в руки молоденькому солдату свою подделку Вера. Вертел в руках маленький пластмассовый прямоугольник Марк, дожидаясь своей очереди. И только Ника стояла, не шевелясь, засунув правую руку в карман.

— М-да, — сержант заглянул через плечо солдата в Верин пропуск.

— Тут спецпропуск, — неуверенно протянул тот.

— Вижу. А у остальных фигня. Находиться они тут права не имеют. Да и не нравится мне вся эта разношёрстная компания. Свалились на нашу голову. Вот что, Парамонов, — наконец определился сержант. — Проводи-ка ты молодых людей на КПП, пусть немного посидят у нас под замком. Всё безопаснее будет. Потом разберемся, что там у них за задание.

— Вы не имеете права нас задерживать, — Сашка предпринял последнюю попытку, но сержант его уже не слушал.

— Давай их в каптёрку, Парамонов. Да поживей. Пропуска у всех собрал? Вот пусть у тебя пока и побудут, а потом…

— Немедленно пропустите нас! Слышите!

Пружина распрямилась. Взвизгнул сгустившийся воздух, разрезаемый звенящими стальными витками, задрожал, завибрировал, накрывая всех волнами чудовищного, долго сдерживаемого и вдруг разом освободившегося напряжения. Сашка вздрогнул и резко повернулся. И почти сразу задохнулся от удушливого страха, в висках застучала кровь, лоб покрылся холодной испариной. Глаза его упёрлись в Нику.

Она держалась чуть поодаль ото всех остальных. Когда проверяли пропуска, она не только не приблизилась к военным, но даже, кажется, слегка отодвинулась на пару шагов, и теперь стояла, широко расставив ноги и не сводя холодного пристального взгляда с сержанта. В руках Ника держала пистолет, чёрное дуло которого был нацелено в широкую грудь военного. Побелевший палец уверенно лежал на спусковом крючке, и Сашка шестым чувством ощущал медленные, невидимые глазу движения, слышал безмолвный скрежет приводимого в действие смертельного механизма.

— Э-э-э, девочка, не дури, — сержант опешил, отступил назад. — Опусти пистолет.

Тонкий палец на спусковом крючке замер, прекратил своё неумолимое движение, замолчали шестерёнки, звук которых заглушал бешено колотящееся Сашкино сердце. И тут же солдаты, окружавшие их, вскинули автоматы. За спиной Сашки мелькнула чья-то быстрая тень, их спешно и уверенно взяли в кольцо.

— Пропустите! — повторила Ника.

Сашка внутренне сжался. Он опять почувствовал беззвучное движение спускового крючка. Секунда, две… сейчас пистолет выстрелит, и…

И пистолет действительно выстрелил.

Но не в руках Ники.

Позже, когда Сашка мучительно снова и снова перебирал подробности этой трагедии, он так и не смог ответить на вопрос, что заставило Марка нажать на спусковой крючок. Сдали нервы? Пытался отвлечь внимание от Ники? Хотел отомстить за погибших родителей? Ответа Сашка так и не нашёл.

Но в тот момент он ни о чём не успел подумать. Всё произошло слишком быстро.

Выстрел заставил его обернуться, он ухватил взглядом Марка, увидел в его руке пистолет, и тут же следом, почти без перерыва грянул ещё один — кто-то из военных, кажется тот, молодой, который смотрел пропуск Веры, машинально среагировал на опасность.

— Не стрелять! — запоздало