Чужак. Книга 1: Пепел империи - Алекс Север

вроде этой, мы по очереди отправляли Наира или Велокса закупать еду. Теперь же надо было что-то продать. Оружие, одежда, броня, что остались от бандитов, — всё, что ещё не износилось, можно было выложить на местный рынок.

Мы заказали похлёбку с мясом, по куску хлеба и немного варёной картошки. Осталось дождаться Наира с новостями о ночлеге.

Похлёбка была жирной, пахла дичью и пряным корнем. Горячая. Пар поднимался в лицо и резал глаза, но я не отодвигался — слишком приятно было ощущать, как обжигающий аромат забивает вонь сырости и пота, это все въелось в меня за последние недели. Я хлебнул осторожно, обжёг губы, втянул воздух сквозь зубы — и всё равно проглотил. Наверное, впервые за долгое время еда казалась настоящей. Не куском солонины из мешка. Не сухим ломтем, пережёванным на ходу. А чем-то… живым. Тёплым. Почти домашним.

Я откинулся назад, глядя в мутное стекло таверны. Снаружи шёл снег. Он не падал — он кружился. Как в тех старых книгах, что хранились в детской библиотеке приюта. Я помню одну — на обложке был нарисован дом, дым из трубы, ребёнок в шарфе и собака. Это было сказкой. Тогда.

А теперь я сижу в таверне, где в углу играют на расстроенной лютне, на стенах — меха и черепа диких зверей, а вокруг — чужие. Не враги, не друзья. Просто чужие. Фен’Каар, скели, вольные люди. Разные. Разные лица, разные запахи, разная кожа. Вот за соседним столом пара — мужчина с чёрной шерстью, будто волк, и женщина, человеческая, с длинными белыми волосами. Они смеются. Он держит её за руку. Они не прячутся. Не боятся. Их не гонят. Не пленят.

Я смотрел на это всё, как на оживший сон. Пока мы искали таверну, я заметил, сколько тут домов — настоящих, с деревянными балками, резными ставнями. Между ними бегали дети — человеческие, зверолюдские, даже какие-то, что я не мог определить, будто смесь всех вместе. И никто не кричал. Никто не дрался. Не плевал в чужую сторону из-за того к кому он относится.

А ещё я видел скели — стройных, высоких, с зелёными глазами. Они не скрывались. Один стоял у палатки с амулетами, продавал обереги. Его покупатели были людьми. Обычными. Один даже пожал ему руку. Смеялся.

Во мне что-то сдвинулось. Я ведь верил, что вне стен — ад. Нас учили, что за пределами — смерть. Что все эти народы только и мечтают сжечь нас, вырезать, съесть. Что зверолюди убивают ради забавы. Что нежить крадёт младенцев. Что скели — демоны. Я слышал эти слова с детства. Сказки, предостережения, приказы.

Но теперь я видел — всё это ложь. Подлая, циничная ложь. Да, мир снаружи опасен. Но не потому что он хочет убить человека. А потому что он — живой. В нём есть жизнь, которой нас лишили. Всё, что есть в этих деревнях, в этих путниках и тавернах — нам недоступно. Мы — в клетке, выстроенной из страха. И железа.

Я вдруг понял, что мне страшно. Не от того, что мы вне стен. А от того, что вся моя жизнь до этого — была обманом. Мне врали. Нам всем врали.

Пока я размышлял, открылась дверь. Ворвавшийся ветер взметнул клубы пара. За ним в проём шагнул Наир. Он отряхнулся от снега — быстрыми, точными движениями. Встряхнул плечами, стряхнул ледяную крупу с меха. Его уши чуть дёрнулись, уловив шум таверны. Он нашёл нас взглядом — и прошёл между столами, как будто в этом месте родился. Как будто ему здесь рады. И, может быть… так и было.

Он сел, молча, только махнул в сторону трактирщика, чтобы тот нёс еду. Его пальцы были обветрены, когти чуть потемнели от холода. Он наклонился, вдохнул аромат похлёбки — и тут же принялся есть, с аппетитом. Даже он, казалось расслабился. Хотя бы на миг.

А я всё сидел, с ложкой в руке. И всё смотрел в окно. На снег, на улицу, на свободный, дикий мир… который почему-то оказался человечнее, чем всё, что я знал раньше.

— В общем, ситуация такая. Все номера в гостинице заняты. Но оно и понятно — погода нелётная, многие путники остановились в деревне, — сказал Наир, откусив ломоть хлеба.

— То есть ночевать нам негде? Отлично сходил, всё выяснил, — буркнул Велокс.

— Я не договорил, — спокойно продолжил Наир. — В деревне есть один небольшой сторожевой домик. Старый, но крепкий. Гостиная, спальня, кухня. Втроём уместимся в гостиной, двое — в спальне. Так и сделаем. Цена, правда, выше, чем у гостиницы, но я договорился с местными торговцами — они готовы посмотреть на наши «товары». Продадим — и ещё заработаем.

— Молодец, хорошо поработал, — сказал я, зачерпнув очередную ложку супа.

— Как долго мы тут задержимся? — спросила Виктория.

— Можешь уходить хоть сейчас, — усмехнулся Наир.

— Я уже извинилась за то, что стреляла в вас, — сухо ответила она. — Вы выглядели как угроза. Я сделала то, что должна была.

— Потише, — вмешался я. — Если есть что обсудить — сделаем это в доме.

Остаток трапезы прошёл в тишине. Разве что редкие, колкие реплики пролетали между нами. Напряжение только нарастало.

Недалеко от нас сидели двое, судя по виду — местные охотники. Они говорили достаточно громко, чтобы я мог различить их слова. Ну и обострённый слух помогал мне.

— Слушай, ты не натыкался на следы в лесу? — спросил один из них.

— Натыкался, — ответил второй. — И сам понять не мог. Будто металлические сапоги... а рядом — как будто зверь прошёл. Только таких следов я в жизни не видел.

— И вели они в сторону деревни. Надо бы доложить стражникам.

— Лучше сразу к старосте. Ты же знаешь этих стражей — скажешь что-то важное, а они забудут через пять минут, как только дойдут до двери.

Когда мы пришли к дому, о котором говорил Наир, тот оказался действительно небольшим. Напоминал мне старые домики в бедных кварталах столицы Федерации.

Внутри — пыльно, тускло, но тепло. Уже не так плохо. Мы развели огонь в камине, чтобы тепло пошло по комнатам, и разложили свои вещи.

Монеты на исходе. Всё, что у нас было, ушло почти подчистую — за еду, ночлег, уход за лошадьми. Повозку мы оставили местным, чтобы те почистили, накормили и присмотрели. Наир утром должен был