Последняя Осень: Возвращение - Сергей Савельев

- Кхм… Вообще-то…- девушка посмотрела, как мать хватается за сердце – уже не девушка… Тут войско с прошлой весны уже несколько раз ходило, сейчас у меня был от вас узелок припрятан…

При слове «узелок» матери так и стало дурно, родичи стали приводить ее в чувство. Отец семейства смотрел на непутевую дочь, громко сопя и в замешательстве скребя затылок.

До предгорий добрались ранним вечером – у входа в ущелье стояли, как положено, рогатки, с осени крепостца у подножия приросла несколькими башнями и аванпостами. Местный управляющий, ранее служивший Аррену, дело свое знал, и из кожи вон лез, чтобы его лишний раз не интересовались ни граф, ни посланные им люди.

Все воинство вместить в крепости нечего было и думать – ночью там остановились Майсфельд с лейтенантом и рыцарями. Сотники и сержанты дружинников набились в гостиницу у частокола, чем осчастливили ее владельца, а простые дружинники выпили весь запас пива – но владелец не прогадал и заказал его загодя, зная, что мимо будет проходить войско. Оное из бочек разливалось по кружкам прямо на улице, потому как здание ни за что не вместило бы всех страждущих. Впрочем, особо спиртным никто не заливался – рядом горы, а в горах, знамо дело – гномы, но, хоть посты и были усилены, но воины в черно-синем чувствовали себя довольно вольготно – чего не скажешь об ополчении, конкретно о его посадской части - те вкалывали при устройстве лагеря больше всех, возводя низкие насыпи, ставя рогатки и роя отхожие ямы, после чего сотники и сержанты запретили им выходить дальше импровизированных укреплений, а едва наступила ночь – загнали всех спать. Вилли от этого пришлось несладко – некоторые сослуживцы так и норовили его сквозь зубы обругать или хотя бы толкнуть плечом. Не выдержав этого, на все придирки он начал отвечать, что оно того стоило. Остроумный ответ злил задир еще сильнее, но цепляться к нему перестали.

Скоро и среди дружинников сдержанное веселье сошло на нет – ведь завтра рыцари и дружина выдвигались, чуть свет, в горы. К всеобщему облегчению ополченцев, до дальнейших распоряжений они должны были оставаться на месте.

Лейдл, наконец скинув надоевший фартук и надев свою котту, весьма резво поднимался по лестнице, постукивая деревяшкой вместо ноги. Не было для старого вояки ничего радостнее, чем идти напрямую из кухни в главный. В Цитадели вновь, как прошлым летом, было тихо и пустынно- дружинников едва ли с полсотни, да и то – с нового пополнения или страдающие от незаживших ран. В такие моменты он неизбежно чувствовал себя хозяином положения. Правда, в этот раз у него был соратник:

- Джосеф! – Радостно воскликнул он, входя в Главный Зал – Не скучали, господин казначей?

- Как по камешкам в сапогах. –хрипло ответил казначей - Ой, прости, в одном сапоге – сказал он, вставая из-за стола.

- О, ну ты и шутник, у меня, знаешь ли дыхание сперло. – Поддел его Лейдл в ответ.

Казначей начал тихо и хрипло смеяться, пока не стал задыхаться и хвататься за грудь.

- Ладно, ладно, уел… Садись.

- Еще какое-то дело? Новый мэр опять нечист на руку? Я ему покажу ведь, как предыдущему.

- Нет, с этим все в порядке – сказал казначей. Поможешь мне, мало ли… Из посетителей кто… Просителей…

- Охохо, а у меня там щи на кухне…

- Не заливай – грубовато откликнулся казначей – дружинники сегодня себя сами кашеварят. А твои остолопы мне пашотт подали кое-как.

- Ох, ну простите, ваше казначейство! Я им скажу, чтобы вам яйца в скорлупе варили, вот сами и ковыряйтесь! Эх, давай, что там в твоих каракулях. Конечно, так себе приключение, но… Рад быть полезным!

Первый посетитель ждать себя долго не заставил. В зал вошла белокурая девушка в суконном красном платье с кипой бумаг в руках. Казначей жестом пригласил ее присаживаться.

-Чтобы у меня отросла нога и опять отвалилась! –Лейдл вскочил с деревянным стуком с кресла – Джосеф, что это у нас тут за красавица? Понятно, чего этот гад меня на кухню отправить хотел!

-Я не... Ай… – обреченно отмахнулся казначей.

Девушка сильно засмущалась, покраснела, но при этом улыбнулась и расправила плечи.

- Я Альда… А вы…

- Лейдл… Я тут, знаешь, помощник главного казначея, и помогал свергнуть неугодного города мэру, но в свободное время тут подрабатываю поваром…

- Старый пес, хватит смущать даму!

- Ой, да ладно, это… Это очень мило…- Сказала Альда, садясь напротив, на краешек лавки.

- Ну что там у нас сегодня, дашь почитать?

- Вот, пожалуйста, с вас…Ой, простите, привычка.

- Да ладно, держи, на развитие, так сказать, печатного дела – казначей небрежно, словно красуясь, взял в одну руку все никак не занимавшуюся трубку, а другой пододвинул к ней стопку блестящих медяков – кажется, они совсем недавно были отчеканены.

- Вот, стало быть, потихоньку вводим в оборот – похвастался казначей. А то на старые медяки без слез не взглянешь. А там бы и на серебро замахнуться, да граф не велит пока.

- Правильно – Альда, убирая добровольное пожертвование, продолжила - в Империю стало поступать больше серебра с Лесного Континента, а из-за этого монеты стали обесцениваться, поэтому слишком резко вводить монеты в оборот вредн…

- Вот, слышал, Лейдл, мало что красавица, так еще и умница. Я ведь старый солдат, Альда, и только считать умею, только всего, а ты вот какая… Так… Лейдл, хватит слюни пускать на порядочных девиц, набей мне трубку, как ты умеешь, я пока почитаю, что у нас людей волнует…

- Да кто так набивает потому что… Тут аккуратно надо, это тебе не тить… - Альда, простите великодушно старого грубияна – смутился повар. Джосеф, покачав головой, углубился в чтение:

- Ну да, ожидаемо… Волнуются за тех, кто в поход отправился, да еще непонятно, куда… Хм, спасибо, Лейдл, подвинь подсвечник… Пуф… - Дымок поднялся кверху, а девушка напротив него украдкой махнула перед носом рукой - Маркграф у нас в шпиономанию заигрался, вот так и странно все потому, Альда. Но, надеюсь, скоро будут хорошие новости, и ты о них напишешь. Помощь нужна с твоими новостями, может, помочь распространить? Или охрану… Если кто платить откажется, чтоб того…

- Спасибо большое, не нужно… Я обычно оставляю большую часть в цехах или у торговцев на рыночной площади. Они потом мне отдают монеты.