Ткачи пустоты. Книга 1: Искра в пепле - victor

Клешня.

Его красный оптический сенсор яростно сверкнул, когда он узнал Кая. Силовая клешня сжалась с такой силой, что послышался сухой, злобный скрежет металла. Рядом с ним стояло не меньше дюжины его головорезов, вооруженных чем попало – от заточенных труб и обломков арматуры до самодельных энергетических винтовок, которые, скорее всего, были опаснее для стрелка, чем для цели. Их лица, ассимилированные и изуродованные, выражали голодную, звериную злобу.

«А вот и наш маленький маг-самоучка, – прорычал Клешня, его голос сочился ядом и холодной, непробиваемой ненавистью. Он не сразу обратил внимание на Зерека, который стоял чуть позади Кая, частично скрытый его более низкой фигурой и утренним туманом. Все внимание Клешни было приковано к Каю и Осколку, который тот все еще сжимал в руке, скрывая под курткой, но его пульсацию, похоже, ощущали и без прямого прикосновения. – Я же говорил, что найду тебя, щенок. И теперь ты заплатишь за все. И за блестяшку, и за то, что опозорил меня перед моими людьми, показав им, что какой-то ничтожный крысеныш может их раскидать, как мусор».

Зерек сделал едва заметный шаг вперед, выходя из-за спины Кая. Его высокая, полупрозрачная фигура, излучающая мягкое, но уверенное свечение, мгновенно привлекла внимание бандитов. На их грубых, ассимилированных лицах отразилось сначала недоумение, затем – что-то похожее на суеверный, древний страх. Они никогда не видели К'зира так близко, никогда не верили в их существование до конца. Они знали только Яму и ее правила.

Клешня на мгновение опешил, его красный сенсор на секунду потускнел, но быстро пришел в себя. Жадность, жажда мести и гордыня перевесили осторожность.

«А это еще что за светлячок? – прорычал он, хотя в его голосе уже не было прежней уверенности, лишь сдавленное, но яростное рычание. – Неважно. Чем больше народу, тем веселее драка. Блестяшка будет моей, а вы оба станете удобрением для этой свалки! Живым не уйдет никто!»

Он взревел и первым бросился вперед, его огромная, стальная силовая клешня была нацелена на Зерека. Его люди, подбодренные примером главаря и своим животным страхом, с дикими, гортанными криками ринулись за ним, размахивая оружием.

Кай зажмурился, инстинктивно ожидая неминуемой схватки, боли, возможно, смерти. Но вместо этого он услышал серию коротких, сухих хлопков, похожих на треск статического электричества, и увидел, как Зерек плавно, почти танцующим движением, поднял руки, словно дирижируя невидимым оркестром.

То, что произошло дальше, Кай наблюдал как в замедленной съемке, не веря своим глазам, словно реальность вокруг него перестала быть твердой, превратившись в вязкий кисель.

Вокруг Зерека вспыхнуло едва заметное, мерцающее, фиолетовое поле, почти невидимое для нетренированного глаза, но плотное, как стена. Оно отклонило удар массивной клешни Клешни в сторону с такой легкостью, словно это был не кусок тяжелого металла, а пушинка, отброшенная легким ветерком. Клешня отшатнулся, его сенсор дико вращался, пытаясь осознать, что произошло.

Затем Зерек сделал серию быстрых, точных жестов. Из его длинных, тонких пальцев сорвались тонкие, яркие лучи света, похожие на иглы, сотканные из чистой энергии. Они не летели хаотично, а точно, почти хирургически, поражали цели – суставы ассимиляций, силовые блоки, оружие в руках бандитов. Каждый такой лучик, достигая цели, вызывал короткую, ослепительную вспышку и глухой хлопок, словно что-то лопнуло внутри. Ассимилянты падали, как подкошенные, их оружие вылетало из рук, их усиленные конечности отказывались подчиняться, из них клубился легкий дымок. Это не было похоже на убийство – Зерек явно действовал с хирургической точностью, обезвреживая, а не уничтожая. Он не хотел оставлять за собой трупов.

Кай видел, как один из «Воронов», замахнувшийся ржавой трубой, внезапно застыл, его рука безвольно повисла, а из сустава пошел легкий дымок. Другой, пытавшийся выстрелить из самопального бластера, выронил его, когда тот взорвался у него в руках снопьями искр, почти ослепив его. Клешня, яростно ревя, пытался снова атаковать, но каждый раз натыкался на невидимое силовое поле или уклонялся от точечных энергетических ударов, которые заставляли его отступать, не причиняя ему вреда, но нанося урон его самолюбию.

Все это заняло не больше минуты. Когда пыль, поднятая их схваткой, немного улеглась, все «Вороны», включая Клешню, лежали на земле, корчась от боли, или пытались отползти, их боевой дух был сломлен, а самонадеянность разбита вдребезги. Зерек стоял посреди них, спокойный и невозмутимый, его кристаллические нити едва заметно светились, излучая ауру спокойного могущества. На его лице не было ни тени гнева или напряжения, лишь легкая, почти незаметная брезгливость, как от вида грязных насекомых.

Кай смотрел на него с открытым ртом, чувствуя, как его челюсть медленно опускается. Он видел проявления силы раньше – грубую, яростную мощь Клешни, свою собственную неконтролируемую, слепую вспышку. Но это… это было искусство. Смертоносное, но изящное. Это было истинное Ткачество. И Кай впервые в полной мере осознал, насколько он сам слаб, невежественен и беспомощен по сравнению с этим древним существом, которое обращалось с энергией, как скульптор с глиной.

Страх, который он испытывал перед К'зиром, сменился чем-то другим. Уважением. Глубоким, благоговейным уважением, перед такой властью над реальностью. И, возможно, даже… надеждой? Если такие, как Зерек, существуют, если такие силы реальны, значит, мир был гораздо сложнее, грандиознее и удивительнее, чем он мог себе представить в своих самых смелых мечтах. И, может быть, даже для него, отброса из Ржавой Ямы, которому только что было даровано прикосновение к этой силе, в этом мире найдется место.

Зерек повернулся к Каю. «Нам нужно идти, дитя. Они не будут преследовать нас снова. По крайней мере, не сегодня. Они поняли урок».

Кай кивнул, все еще не в силах вымолвить ни слова, потрясенный увиденным. Он следовал за Зереком, оглядываясь на поверженных «Воронов», которые стонали в пыли, беспомощно дергаясь. Он чувствовал себя так, словно только что проснулся от долгого, кошмарного сна о мусоре и насилии, и увидел, что мир на самом деле гораздо больше.

Они шли еще около часа, пока не достигли самой окраины Ржавой Ямы – места, где горы мусора постепенно сходили на нет, уступая место потрескавшейся, безжизненной, серой равнине, уходящей к горизонту, затянутому вечной рыжей дымкой. Это был край мира Кая.

Здесь, полускрытый под грудой обломков и ржавых листов металла, Кай заметил небольшой, обтекаемой формы объект, который сначала принял за очередной кусок мусора, обломок какого-то космического корабля, который давно застрял здесь. Но когда Зерек произнес какую-то тихую, певучую команду на своем кристаллическом языке, часть обломков сдвинулась