Дьяволы - Джо Аберкромби

— Драма и комедия там… — Севера указала на другие двери, ведя его вниз по лестнице, поскольку они вошли через самый нижний из нескольких балконов, опоясывающих зал, пол ротонды уходил в землю.

— Это ещё не всё? — выдохнул он, открыв рот и глядя вверх.

— О нет. Травничество и медицина находятся в западном крыле, теология и Священное Писание — в восточном, есть отдельная коллекция карт, и так далее, и так далее…

— Невероятно… — выдохнул брат Диас, неловко замолчав, когда его взгляд упал ниже полок. Если наверху был рай, то внизу, несомненно, ад.

Широкий круг пола был покрыт отметинами гуще, чем спина Вигги. Кольца внутри колец, треугольники внутри пятиугольников, спиралевидные диаграммы переплетающихся символов, настолько сложных, что от них у него начала кружиться голова. Отлитые из разных металлов, написанные разными чернилами, высеченные в мраморе — целые непонятные трактаты, оставленные корявым почерком. Это напоминало ему больше, чем хотелось бы, приготовления Бальтазара в Венеции, но в гораздо более грандиозном масштабе. Этот пол, можно сказать, был заполнен Чёрным Искусством.

Леди Севера скользила по нему, шуршание её платья по рунам эхом отдавалось в тяжёлой тишине, и брату Диасу ничего не оставалось, как последовать за ней. В центре стоял высокий медный прут, оплетённый проволокой, почерневшей, словно от огня, а по обе стороны от него, окружённые особенно густыми переплетениями символов, стояли две скамьи. Подойдя ближе, он увидел — и это окончательно повергло его в уныние — что они снабжены тяжёлыми ремнями, словно для надёжного удержания какого-то узника на месте.

— Это был аппарат… для экспериментов Евдоксии? — пробормотал он.

— Её последний, — сказала Севера.

Брат Диас моргнул, глядя на ближайшую скамью. Обивка выглядела обгоревшей:

— Та, на которой она умерла, исполняя…

— Она умирала годами, — Севера нахмурилась, глядя на другую скамью. — Она родилась болезненной. Коротышка из помёта Феодосии, сестра — святая, брат — герой. Неудивительно, что она чувствовала себя… в некотором роде обиженной.

— Вряд ли это оправдание для захвата империи.

— Она её защищала, — сказала Севера. — Или… полагаю, это было её оправданием. Такая несовершенная, она жаждала создать нечто идеальное. Мужья разочаровывали её, предавали один за другим, а затем и сыновья. Поэтому она отступила. Похоронила себя здесь, среди книг. Надеясь найти совершенство в магии.

— Это в конце концов её подвело…

— Похоже на то.

К медному стержню были приделаны две банки. Любопытство брата Диаса пересилило страх, и он подошёл ближе, заглядывая сквозь искажающее стекло одной из них. Что-то плавало внутри. Кажется, большое чёрное блестящее перо.

— Что она пыталась здесь сделать? — прошептал он, как будто не решаясь повысить голос.

— Возможно, освободиться. От собственного разлагающегося тела. От собственных ошибок.

— Вы говорите так, словно восхищаетесь ею.

Севера подняла взгляд:

— Она была дикой, мстительной, параноидальной тиранкой. Её попытки спасти Трою разрушили её. Её попытки построить мечту породили кошмар. Она избегала неудач, будь то эксперименты, ученики или сыновья. Но она не могла перестать совершать одни и те же ошибки до самого конца. Восхищаюсь ею? Нет. Понимаю её? У всех нас есть свои причины, не так ли? Мы все — пленники своих недостатков.

Брат Диас медленно кивнул. Без сомнения, у него были свои недостатки, с которыми приходилось бороться. Ему предстояло искупить собственные ошибки. Он крепче сжал пачку листов, переданных герцогом, и расправил плечи:

— Теперь у нас будет новая императрица. Новый шанс. Наш единственный выход… — добиться большего.

— Вы правы, брат Диас. — Севера подняла подбородок, сложила руки и снова стала величественной хранительницей императорских покоев. Теперь никто бы не подумал, что у неё вообще есть такие вещи, как чувства, не говоря уже о том, какие именно. — Архивы там. — она скользнула через ротонду, и брат Диас последовал за ней, сосредоточенный на поставленной задаче.

Ничуть не желая оставлять позади ошибки Евдоксии, не говоря уже о своих собственных.

Глава 58 «Чистота внутри»

Вигга резко проснулась, чихнув, от чего у неё закружилась голова и заныл живот.

Она откашлялась, сплюнула и соскребла с языка сено. Она с трудом различала, где кончается сено и начинается язык, и была совершенно голой, во рту привкус крови. Ничего необычного, но кое-что озадачивало.

Если она не спит, то почему слышен храп?

Храп ещё усилился, стог сена зашевелился, затем отрастил взъерошенную голову и распался.

— А, — сказала Вигга, когда перед ней появился мужчина.

На нём тоже не было одежды, в волосах тоже было сено, и он смотрел на себя с почти слезливым недоумением:

— Что произошло?

Вигга прищурилась. Она и так ненавидела вспоминать. «Я что, проиграла в кости?» Для неё играть в кости означало проиграть. «Или упала в фонтан?» Для неё подойти к фонтану означало упасть в него. «Или покалечила верблюда?» Для неё…

— Кто ты? — прохныкал он, нервно обнимая себя за плечи.

— Иногда… — Вигга нежно похлопала его по лицу. — Лучше не знать. — она вылезла из сена и спрыгнула на пол конюшни. Утоптанная земля была покрыта прорезями света, потому что любопытное солнце заглядывало сквозь щели между досками.

В одну штанину она очень удачно попала с первого раза — половина дела сделана, но затем поскользнулась, когда пыталась просунуть ногу в другую штанину, прокатилась по чему-то похожему на конский навоз, но с таким же успехом это могло быть и её собственное дерьмо. Чьё-то дерьмо, в общем. Какое это имеет значение, если оно в твоих волосах?

— Чёрт подери, — проворчала она, натягивая сапог. Второй выглядывал из-под конского корыта, она подошла и окунула туда голову. Холодная вода поцеловала лицо, струилась по волосам, когда она откинула их назад, по телу прошла приятная дрожь. Конь смотрел на неё из стойла.

— Следи за своими манерами! — Вигга обрызгала его струёй воды. — Тебе никто не говорил, что подсматривать неприлично?

Конь заржал и отвернулся, она не поняла, чего он имел в виду, но ей отчего-то было неприятно, что за ним осталось последнее слово. Она почувствовала сильный запах, даже для конюшни. Понюхав подмышки, она, ничуть не удивившись, поняла, что сама была источником этого запаха, поэтому быстро ополоснулась и помыла себя везде, прежде чем отправиться к