Дьяволы - Джо Аберкромби

Лоб герцога бледнел тем больше, чем дольше герцог изучал лист:

— Разве эта цифра может быть верной?

Брат Диас развёл руками:

— Составлено в спешке. Может легко увеличиться. — послышалось бормотание, пока он обмакивал перо в чернила, аккуратно осушал перо и вычёркивал первую запись в списке. Но смех уже иссяк. — Итак, герцог Евлогий Пафлагонский? — он посмотрел на следующего в очереди, на удивление краснолицего мужчину. — Вы говорите, корона должна вам несколько галер? Боюсь, возможно, первоначальный контракт был неправильно истолкован…

Теперь, когда начались судебные дела, брат Диас не чувствовал страха: великолепие места сражения лишь подстёгивало его к новым свершениям. Он листал страницы вслепую, сверяясь с молниеносной скоростью. Суммы могли быть гораздо больше — в какой-то момент он присвоил целый город Змеиному трону — но принципы были теми же, как в споре о правах монастырей на пивоварение в Асту́рии.

Он уступил требованиям о ремонте моста, а затем выставил счёт на содержание дорог в десять раз больше. Он отбивал скидки сложным процентом и докапывался до тонкостей горного права. Графиня с длинной шеей решила, будто поймала его на рыбной ловле, но тут же заметно поникла, осознав, как собственные аргументы лишают её доли в прибыльных морских путях.

Было почти ощутимо, как изменился баланс сил. Алекс сидела всё прямее и прямее в своём позолоченном кресле. Герцог Михаэль сменил злобное выражение лица на самодовольное. Кажется, даже леди Севера позволяла себе подобие улыбки? Он одну за другой вычёркивал жалобы из своего списка, а солнце достигло апогея и начало клониться к закату. Брат Диас не делал перерыва на обед. Ему не нужно было есть. Он питался чистой административной деятельностью.

Последний из аристократов, некий граф Юлиан, был совсем не рад, когда брат Диас разоблачил его бумаги как подделки, да ещё и скверного качества. Он упёрся сжатыми кулаками в поддельные документы и бросил яростный взгляд:

— Клянусь Богом, не будь ты священником, я бы потребовал сатисфакции на поле боя!

Сильные мира сего часто прибегают к угрозам, когда их раздражают те, кого они считают слабыми. Брата Диаса и раньше так запугивали. Но Спаситель сказала: «Нельзя возвыситься, не будучи испытанным», — и он осознал, насколько вырос с тех пор, как покинул Святой Город. Он видел невообразимое и заглянул в глаза настоящих чудовищ. Рядом с этим угрозы благоухающих глупцов казались почти смехотворными.

Но смирение — первая из Двенадцати Добродетелей, та, из которой проистекают все остальные, поэтому брат Диас лишь развёл руками:

— Я — всего лишь учёный. На дуэли я могу нанести вам не более серьёзный удар, чем порез бумагой. Если вы настаиваете на вызове на поле боя…

— Вы можете поговорить со мной, — прорычал Якоб из Торна, — И моими соратниками. Когда у Её Святейшества возникает проблема, которую праведники не могут решить… она посылает нас. Тех, кто помешал герцогу Марциану, герцогу Константину и герцогу Савве посетить это собрание. Поверьте мне…

— …вы бы предпочли иметь дело с монахом, — закончила Алекс.

Повисло неловкое молчание, в котором, что примечательно, никто не прибегнул к насилию. Это был первый вклад Якоба в это собрание и последнее упоминание насилия.

— Уверен, что многих разочаровал. — брат Диас улыбнулся собравшимся. — Я всю жизнь разочаровывал людей и могу лишь извиниться, но я лишь коснулся поверхности. Если её высочество пожелает, чтобы я продолжил работу в Атенее… могу только представить, какие ещё несправедливости, обиды и долги я могу обнаружить.

Герцог Михаэль повернулся к племяннице:

— Дозволит ли ваше высочество, чтобы брат Диас продолжил свою работу в Атенее?

Алекс откинулась, задумчиво выпятила губы и медленно постучала ногтем по подлокотнику кресла, позволяя своим алчным вельможам напрячься.

— Уверен, те, кто изъявит желание… — предложил брат Диас, — оказать принцессе свою полную поддержку… могли бы в дальнейших переговорах рассчитывать на её щедрость и королевское терпение.

Улыбка Алекс казалась более искренней, чем прежде:

— Те самые, которыми я всегда славилась.

— Тогда, пусть я буду первым! — Герцог Костас вскочил на ноги. — Принесшим клятву верности нашей будущей императрице!

— А я — вторым! — крикнул герцог Пафлагонский.

— Не терпится увидеть ваше высочество на Змеином троне!

Треть собравшихся встала, чтобы объявить своей госпожой девчонку, которая несколько месяцев назад попрошайничала на улицах Святого Города. Другая треть пробормотала что-то, огляделась и уклонилась от ставок. Остальные заворчали и нахмурились. Герцог с усами повернулся к краю стола:

— Хотите что-нибудь сказать… герцог Аркадий?

— Хочу, и вот что. — старший сын Евдоксии убрал ноги со стола и встал, уперев перед собой сжатые кулаки и злобно глядя на Змеиный трон. — Нехер связываться с библиотекарями. — он расхохотался, затем усмехнулся, затем вздохнул и вытер оба глаза костяшками пальцев. — Теперь мне нужно уладить с её высочеством один вопрос, который, возможно, представит всё это в ином свете. Лучше обсудить это без представителей имперской аристократии, и, пожалуйста, не могли бы мы тратить меньше времени на выход из комнаты, чем на вход?

Аркадию не стоило беспокоиться на этот счёт. Как на турнире борцов, участники много ходят по рингу до боя, но проигравшие не тратят времени на то, чтобы побыстрее улизнуть.

Как только двери захлопнулись, Аркадий хлопнул по столу, ухмыляясь брату Диасу:

— Кузина, я просто обожаю твоего улыбающегося ассасина! Я принял за душегуба рыцаря с лицом, похожим на древнюю наковальню, но все убийства этим утром совершил твой монах! — он пренебрежительно махнул рукой в сторону дверей. — Не обращай внимания на этих идиотов, они все как собачки — им нужен вожак, вокруг которого можно сплотиться. Дворяне будут скрежетать зубами, но в конце концов… они будут довольны, если буду доволен я.

Алекс прищурилась:

— Раньше я покупала и продавала немного. В основном продавала. Чую, когда кто-то уже задумал сделку.

— Ну, ты же знаешь. — Аркадий выглядел немного озадаченным. — Мы все обязаны идти на компромиссы и так далее? Пойти друг другу навстречу ради блага империи? В конце концов, это не я предлагал… — он взглянул на герцога Михаэля, который явно вдруг почувствовал себя неловко, потом на Алекс, которая выглядела растерянной, и снова на Михаэля. — Ты что, ей не сказал? — он надул щеки. — Я знаю, ты — и мой дядя, но всё это немного неловко.

Алекс внезапно побледнела:

—