Дьяволы - Джо Аберкромби

хорошо одетая женщина, отходившая от лавки, прислонилась к дверному косяку и потеряла сознание с хриплым стоном, когда барон проходил мимо. — Посмотри на нас двоих. Парочка чудовищ.

— Говори за себя, — сказала Вигга. — На моём звере ошейник и намордник.

— Действительно?

— Видишь мех? — она подняла голые руки. Немного пушка под мышками, да, но мехом его не назовешь.

— Твой зверь не выглядел особенно запертым в той гостинице возле Святого Города, — заметил барон.

— Меня заперли в повозке на несколько дней. — Вигга деликатно шмыгнула носом. — Разве нельзя после такого немного размять ноги?

— И не выглядел особенно запертым на той галере в Адриатике.

— Брат Диас умолял о помощи, и я решила спасти ему жизнь. Я решила. В этом-то и суть.

— А в монастыре святого Себастьяна?

— Это Датчанин выпустил своего волка, и я выпустила, чтобы они поиграли. — честно говоря, эта мысль немного пощекотала Виггу в животе. — Волчица никуда не исчезла и никогда не исчезнет, я знаю это и сама выбираю, когда быть волчицей. Ни годи с кандалами, ни кардиналы с кнутами, ни ты, ни Якоб из Торна, ни даже луна, — и она невольно вздрогнула при мысли о ней, такой толстой и серебристой, — И уж точно не волчица. Я выбираю. В остальное время я буду доброй, безопасной и чистой.

— Чистой? — барон поднял бровь. — Это случайно не навоз у тебя в волосах?

Вигга сердито поскребла голову, потянула несколько прядей, испачкалась в навозе, а затем помахала рукой, пытаясь стряхнуть:

— Не снаружи! Бывает чистота… внутри. — и она ткнула двумя пальцами в грудь, чем скорее всего запачкала свой жилет. Или чей-то жилет. Но мысль была понятна — волчица улизнула, когда ей приказали, покорная, как щенок. — Видишь? Это не волчья грудь, это женская грудь, и, как говорят, весьма впечатляющий пример, хотя я и сама могу это сказать.

— В самом деле?

— Да, — сказала она. В самом деле.

— Что ж, если ты чиста изнутри… — проходящая мимо женщина поймала взгляд барона и пошатнулась, словно её ударили, ресницы затрепетали. — Поздравляю тебя… — он наклонился к ней, губы искривились, язык прикоснулся к кончику клыка, взгляд устремился к её горлу…

Затем он отстранился и пошёл дальше. Вигга услышала, как он пробормотал себе под нос.

— Жаль, я не такой.

 

Глава 59 «Прекрасный компромисс»

 

Тронный зал Трои был тщательно спроектирован, чтобы внушать благоговение. По мнению брата Диаса, задумка работала.

Во-первых, расположение. Наверное, трон когда-то находился в гораздо более просторном зале для аудиенций на первом этаже дворца, но какой-то хитрый советник рекомендовал перенести его наверх, как можно выше, на самый верхний этаж Фароса, прямо под вечное Пламя святой Натальи. Даже самый высокомерный посол не мог не быть поражён величественным видом, открывающимся из огромных окон. Даже самый надменный вельможа думал бы о головокружительном падении, ожидающем любого, посмевшего навлечь на себя недовольство сюзерена. Даже самый атлетичный проситель прибывал, устрашённый беспощадной лестницей, с коленями, мечтающими о преклонении.

А затем — сокрушительная демонстрация богатства. Колонны из разноцветного мрамора, янтарные вазы высотой с человеческий рост, гобелены из золотой ткани, сокровища, собранные в качестве дани со всего Средиземноморья. Всё это ослепляло. На стенах висело оружие и доспехи, которых хватило бы на целый легион. Тонкие копья из Афри́ки, сабли с золотыми рукоятями из степей, топоры дикого севера, мечи упрямого запада — острые напоминания о веках побед Трои над всеми противниками. Даже на самом видном месте красовались зубчатые копья, жестокие стрелы и зазубренные кинжалы, чей чуждый вид не мог не вызвать дрожи страха. Реликвии крестовых походов против эльфов и свидетельство возможности победы над этим врагом. Наконец, был сам Змеиный трон: величественное сооружение из свернувшихся змей, высеченных из разноцветных полупрозрачных камней. Свет, проникающий сквозь огромные окна, играл на них, как будто они извивались и обнажали клыки. Вещь, достойная легендарного великана. Что, по мнению даже брата Диаса, делало саму мысль об Алекс, сидевшей на нём, отчасти нелепой.

Казалось, никто не осознавал этого больше, чем сама будущая императрица, бледная и встревоженная, восседающая на гораздо меньшем кресле у подножия агатовых ступеней трона во главе полированного стола, нервно грызущая ногти.

Слева от неё сидела леди Севера, безупречная хранительница императорских покоев, справа — Михаэль, прославленный герцог Никейский. Рядом чопорно восседал бессмертный крестоносец Якоб из Торна, оазис гримасничающей серости в этой пустыне ослепительных цветов. Напротив — брат Диас. Помощник библиотекаря из монастыря, о котором никто в Леоне, не говоря уже о Трое, никогда не слышал. Он поправил стопки бухгалтерских книг, актов и документов, которые принёс с собой, словно успех мог быть обеспечен только их идеальной параллельностью краю стола, затем, вознеся тихую молитву святой Беатрикс, кивнул Алекс.

Словно актёр за кулисами, готовящийся выйти на сцену, она расправила плечи, похлопала себя по щекам, вытянула шею, широко улыбнулась и приняла уверенный, спокойный, даже слегка королевский вид.

— Мы готовы, — сказала она.

Мажордом, человек, выглядевший так, будто большую часть жизни провёл подобострастно согнувшись, низко поклонился:

— Сим позвольте представить собравшихся представителей… аристократии… Троянской империи! — и он отскочил в сторону, словно краб, пара облачённых в доспехи стражников распахнула высокие двери. — Герцог Ко́стас Сфра́ндзи Герцагос Эолийский и Ионийский! — прогремел он, словно возвещая об окончательной победе над эльфами, а не представляя коротышку с огромным лбом. — Хранитель островов Лесбос и Пилос, протектор Плома́ри, адмирал Пятого имперского флота, рыцарь ордена Розы третьей ступени.

Герцог Костас, явно не так сильно пораженный тронным залом, как брат Диас, едва заметно кивнул Алекс, насколько позволяли приличия, и, высоко задрав нос, прошествовал к креслу.

— Герцогиня Елена Цамплакон Арсенеос Гилланд Фракийская… — пожилая женщина в огромном парике перешагнула через порог, сердито отказываясь от помощи обеспокоенной служанки.

Так и продолжалось: поток громоздких имён, за которым следовал шквал почётных обращений, титулов и знаков отличия. Кресла заполнялись с мучительной медлительностью, пока блистательная принцесса Алексия и её четверо слуг не уступили впятеро враждебной толпе увешанных драгоценностями аристократов и дам, и брат Диас задумался, не пора ли сделать перерыв на обед, как только всех объявят. Или, может быть, на ужин.

— И наконец… — крикнул мажордом.

— О, да, — прошептала Алекс, чуть шире улыбаясь.

— …герцог Аркадий…

— О, нет,