Дьяволы - Джо Аберкромби

— Именно то, что мне и нужно. — Алекс глянула на узкую винтовую лестницу. — Куда она ведёт?

— Вниз — в гостевые покои, на кухню и в кладовые. Наверх — в тронный зал. Оттуда открывается отличный вид.

Алекс сползла на скамью:

— Не уверена, что смогу подняться. — она повернулась, прислонившись спиной к стене, и закинула босые ноги на скамью, колени упёрлись в грудь.

— Мне никогда не делали предложения, — медленно проговорила Солнышко, — Но, конечно, главное, по сравнению, например, с тем, чтобы быть протараненной галерой… в возможности сказать «нет»?

— В данном случае, похоже, никто так не думает.

Солнышко снова не нашла слов:

— О.

Алекс тоскливо смотрела вдаль из окна, лёгкий ветерок шевелил её волосы:

— Герцог Михаэль говорит — я могу одним махом превратить своего злейшего врага в лучшего союзника.

— Союзники — это хорошо, — сказала Солнышко.

— Леди Севера говорит — обещание наследников принесёт стабильность.

— Всем нравится… стабильность.

— Якоб говорит — это имеет смысл с военной точки зрения, а у Аркадия есть флот, и он может взять нас измором за несколько недель.

— Якоб забыл о военных делах больше, чем я когда-либо узнаю. Но я пробовала голодать, и я бы не рекомендовала.

— Затем брат Диас говорит — это решит множество проблем.

— Верно.

— Он говорил, что сожалеет. Он всегда сожалеет. Но это никогда ничего не меняет.

— Причин много. — у Солнышко возникло ощущение, что Алекс ждёт, когда она перечислит некоторые из аргументов против брака с Аркадием, но пока это не казалось уместным. Через мгновение вместо неё заговорила Алекс:

— Ты, возможно, заметила… я не из тех, кто выходит за мужчин.

— Не уверена, что у императриц бывает выбор.

— Я начинаю думать, что у императрицы выбора меньше, чем у воровки.

— Ну, одеваешься ты теперь получше. — Алекс снова повернулась к окну, сжав губы:

— Не уверена, что сейчас подходящий момент для шуток.

— Тогда будь серьёзной.

— Что?

— Давно пора. — Солнышко пожала плечами. — Ты — императрица Алексия Пирогенет, рождённая под огнём! — Алекс сидела, свернувшись калачиком в этой маленькой нише, больше похожая на узницу, отчаянно жаждущую ветерка свободы на щеке, чем на наследницу империи.

— Нет, — тихо сказала она. — Я — не наследница.

— Пока нет, может быть, но ты ею станешь. Ты — принцесса Алексия…

— Нет! — Алекс закрыла глаза и крепче обняла колени. — Нихера подобного!

Солнышко моргнула:

— Что ты…

— Моя мать торговала сыром! — выпалила Алекс, выглядя такой злой, что Солнышко отступила на шаг. — Единственный трон, который она наследовала — табуретка, на которой она доила коров!

Солнышко снова моргнула.

— Моя мать торговала сыром, а потом умерла, так случается с людьми. — теперь весь гнев вытек из Алекс, она снова обмякла и повернулась к окну, свет ярко выделял одну сторону её лица. — Мой отец копал канавы, и когда мне было семь лет, он взял меня в Святой Город в особую поездку, и когда мы приехали туда, он сказал, что не может позволить себе содержать меня, и продал меня Кошёлке, чтобы она сделала меня воровкой, и вот… вот там я с ней и познакомилась.

— Познакомилась… — Солнышко не была уверена в желании задавать этот вопрос. Не была уверена в желании услышать ответ. — С кем?

— С Алексией, — сказала Алекс.

Солнышко снова моргнула:

— О.

— И однажды она показала мне монету. — Алекс вытащила её за цепочку. Полумесяц из блестящей меди с грубым краем. — И она показала мне родимое пятно, и сказала, кто она. Я не поверила. Кто бы в такое поверил? Змеиный трон, что за дерьмовая история! — она нахмурилась и поковыряла ноготь на ноге. — Но я видела — она верит, и я так завидовала. Ведь она считала себя чем-то. А я знала, что я — ничто.

Солнышко снова моргнула. Снова сказала: «О». Это становилось бесполезной привычкой.

— А потом пришла Долгая Оспа, и ей не повезло, и… она умерла, так происходит с людьми. — Алекс, или кем бы она ни была, начала плакать. — Поэтому я украла монету, ведь я воровка, и согнула кусок проволоки по форме её родимого пятна, и обожгла себя за ухом, я украла и это, потому что я — кусок дерьма, и даже имя её украла, потому что… я просто хотела быть… не ничем.

Солнышко постояла мгновение, уставившись на неё:

— Но… разве оракулы…

— Они просто держали меня за руку и несли всякую херотень! Про башни, эльфов и огонь. Бок решила, будто поняла. Бок и мой дядя, который мне даже не дядя! Полагаю… они хотели, чтобы это было правдой. Что мне было делать? Сказать герцогу и кардиналу: «Вы всё перепутали»?

На этот раз Солнышко не смогла даже выдавить из себя «О», а в этой тайной комнате, глубоко в толстых стенах маяка, тишина была как в могиле.

— Мы можем уйти. — Алекс подалась вперёд и схватила Солнышко за руку. — Мне здесь не место. Мы добрались так далеко, почему бы не пойти ещё дальше? Найти, где наше место. — и она выглядела жалкой, отчаянной и дикой.

Солнышко хотела бы обнять её и сказать — всё будет хорошо. Но она знала — не будет. Она понимала, что нужно сделать. Ради всех.

Всех, кроме неё.

Она заставила себя просто стоять спокойно. Приказала лицу не выдать никаких чувств. Это было несложно. Она годами не выдавала никаких чувств:

— А где, по-твоему, моё место? — спросила она.

Алекс вздрогнула как от пощёчины. Солнышко задумалась, кому из них было больнее, когда она это сказала. Но она сказала. Чтобы Алекс не пришлось:

— У тебя есть шанс сделать что-то хорошее. Не стоит его упускать. Не то чтобы вокруг очень много хорошего. Ты хотела не быть ничем? — ей хотелось бы держать Алекс за руку. Крепко сжать. Вместо этого она похлопала её. Вяло, дружески похлопала, а потом отступила. — Ну, теперь ты — что-то.

Алекс посмотрела на неё:

— Мы всё ещё могли бы…

— Не думаю. Мы всегда знали… это не навсегда. — хотя, по правде говоря,