Петербургские сказки - Денис Вепс

Кто знает, сколько бы петербуржцев ещё погибло, если бы не спасители с мягкими лапами и острыми когтями. В благодарность котам и кошкам, люди установили на Малой садовой два неприметных памятника, а после преподнесли самый ценный дар, который может сделать Человек: они подарили им имена. Елисей и Василиса.

ㅤ

С тех пор маленькие статуи напитывались Восторгом прохожих, что звали их по именам. И в одну из самых длинных ночей коты откликнулись на этот зов. Зов маленькой девочки, влекомой на закланье Конфетной леди.

Как сражалась их пушистая родня за жизни петербуржцев, так и они бросились на защиту невинной. Они отбили её и вернули домой. А после, возвратившись на свои места, стали нести дозор и охранять детей от Конфетной леди.

Иные

Кот

Истинным, и самым неожиданным открытием стало для меня, когда узнал я что Кот – на самом деле и не кот вовсе, а кошка. Точнее, Кот оставался котом ровно до того момента, как не грянул оземь и превратился в статную деву с огненной шевелюрой. Ошеломлённый, я стоял, глядя в её зелёные глаза, что лучились силой. Тёмной и порочной, но вместе с тем прекрасной. Именно по глазам этим я точно понял, что она не была человеком… уже давно перестала им быть. А может и не являлась вовсе.

Она заговорила со мной, и голос её был тих и спокоен, подобно хищнику, что приближается к своей жертве на мягких лапах. Она говорила на чужом, давно забытом языке, но я понимал каждое слово. Не его звучание или значение, но саму суть. Она приказала и я не стал противиться. Мог бы, наверное, но не хотел.

ㅤ

Вскоре я очутился на улице. Северный ветер, выскочив из арки двора, ударил мне в лицо, пытаясь отрезвить мой разум. Но я не хотел трезветь. И не собирался. Несмотря на старания острова, я не желал приходить в себя. Всё что было до этой встречи казалось наваждением. Теперь я помнил лишь её голос и то, что должно сделать.

Ворон

Чёрный, как беззвёздная ночь, он смотрел на меня. Его взгляд пронзал меня насквозь, и ни плоть ни кости не были тому помехой. Он зрел в самый корень моей души и Внутренний Свет не слепил его, ибо от того Света почти ничего не осталось, и Мрак поселился в душе моей. Он смотрел на меня, как на добычу. Он – Ворон с человеческими глазами.

Я раскрыл ладони и показал, что пришёл к нему не со сталью, но с даром. В ладонях моих тускло сверкнуло стекло флакона с тёмной алой кровью, и жадный блеск отразился в глазах Ворона.

Фонарщик

Он хранит Свет.

Уже несколько веков он зажигает огни во мраке Города. Он преданно служит заблудшим, скитающимся по тёмным улицам.

Ещё не будучи Иным, Фонарщик почти не видел дня. Он просыпался лишь с наступлением сумерек и обходил владения Тьмы, чтобы проторить в её саване узкие тропки света.

С годами он настолько насытился Тьмой, что должен был превратиться в её верного слугу. Однако, мрак лишь огранил его Внутренний Свет, от чего тот засиял ещё ярче. В ту ночь Фонарщик окончательно растворился во мгле Города, лелея надежду отгородить людей от неё.

В самый тёмный час, если кажется, что уже нет выхода из путанных лабиринтов ночного Города, всегда есть надежда на то, что во Тьме замаячит зелёный огонёк его фонаря.

Свет хранит его.

Путевой обходчик

Тьма туннелей – кровь Города, заточённая в каменные жилы. Она несёт остатки Внутреннего Света и краденного Вдохновения в его ненасытную утробу. Горе тому, кто решит войти в этот поток.

ㅤ

Путевой обходчик познал это горе. Еженощно спускаясь в недра Города, он смотрел на его изнанку: изувеченные бетонные внутренности, кишащие созданиями, сбежавшими от света. Совершая обход, он не видел тех тварей, зато они прекрасно видели его. Окутывая Обходчика липким страхом, они отщипывали крохи его Внутреннего Света. С каждым новым спуском сил Обходчика становилось всё меньше и им двигала лишь мысль о том, что он спасал чужие жизни. Благодаря только этой мысли ночь за ночью спускался он в бездну подземелий Города, чтобы вглядываясь в его тёмную душу идти, освещая себе путь зелёным фонарём.

Так, однажды, его Внутренний Свет иссяк и Обходчик растворился в ночи. Поныне он совершает свой обход, ступая там где есть или когда-то пролегали железнодорожные пути. Каждую ночь он выводит из мрака тех несчастных, что заплутали во тьме Города.

Призраки

Конфетная Леди

Валентина Клейнганс не всегда была леди. Точнее, всегда была дамой образованной и утончённой, но далеко не сразу она стала той-самой-леди. Она была актрисой. Блистала на сцене безымянного театра, а с приходом новой власти развлекала гостей Театра Сатиры. Сменился репертуар, люди в зале, власть в стране… Неизменными остались только своды театра над магазином купцов и она сама. Как известно, артисты, проститутки и кучеры служат любой власти. И она служила. Выслуживалась. Выживала.

Годы брали своё. Она не молодела. Вот уже на подмостках её заменили новые девицы: ещё не потрёпанные жизнью и более рьяно выслуживающиеся актриски. А она… что она. Она осталась и продолжила играть. Уже на вторых ролях. Играть безымянные роли и стареть.

ㅤ

А что до леди… Она появилась в голодный год. В Городе еды оставалось всё меньше, и она выменивала золото и жемчуга на хлебные корки, покуда у неё не осталось ничего.

Ничего кроме нескольких больших конфет в ярких красных обёртках. Измученная голодом, она долго отбрасывала пугающие мысли, что донимали её постоянно. Но однажды, в самый тёмный час, Свет леди окончательно угас, и Тень вырвалась наружу.

Вокруг было столько беззащитных осиротевших голодных детей, а у неё было целое сокровище: две конфеты в ярких красных обёртках.

Смотритель

Отягощённые Злом, эти ночные хранители кладбищ безмолвны – для разговора с мёртвыми ни к чему слова. Заступая после вечерней, когда ворота кладбищ запираются на замок, Смотрители ходят между могил и склепов до первых петухов. Они говорят с Безликими, утешая их в горе и не давая разрастись их внутренней Тени. Они сковывают и смиряют тех, чья Тень начинает прорываться наружу. Заковывая их в прочные цепи, Смотрители заточают опасных призраков в склепы, где те медленно обращаются под воздействием нарастающей внутренней Тьмы.

Палачи и судьи – они никогда не покидают своих кладбищ и не видят живых. Их орудие – острая лопата и чёрные ритуалы. Их судьба – сгинуть в кладбищенской земле, пополнив ряды Безликих.

ㅤ

Быть Смотрителем – это проклятье. Стать им может лишь тот, кто впустил в сердце Тьму. И никогда место Смотрителя не занимали по своей воле.