Самый опасный человек Японии - Александр Накул

И пошёл куда-то вбок, где на тёмной стене поблёскивали металлические створки лифта. Ёсико и Кимитакэ — за ним.

Разъехались алые створки с драконами, и обитую алым бархатом кабину заполнил золотой свет. Лифтёра не было.

Ёсико ткнула пальцем вниз. Юкио вдавил рычаг рукояткой трофейного меча и перед банкетным залом сомкнулись драконы.

* * *

Лифт выпустил их в небольшой полутёмный зал, перегороженный алой ширмой.

По правую руку уходили во тьму чёрные джунгли зимнего сада, а из-за ширмы пахло хлором.

Потолок и стены были укрыты мраком, на полу горели зелёные шары.

— Всё готово, — сообщила Кавасима из-за ширмы. — Раздевайтесь, мальчики. Пройдёмте-ка в эмалированные комнаты.

Кимитакэ не стал спорить с генералом, пусть и маньчжурской армии. Он обнажался, вглядываясь в темноту. Пропотевшая школьная форма отпустила, как кожура, но вместо струек холодного воздуха от ширм вдруг дохнуло жаром. Тяжёлые листья зимнего сада покачивались рядом, с острыми кончиками, один взгляд на которые вызывал предчувствие щекотки. Школьник бережно сложил одежду и пошёл по мягкому деревянному полу.

За ширмой открылся бурлящий бассейн, подсвеченный изумрудным неоном. Кими был готов к удару жара или холода, но вода оказалась невероятно тёплой, как раз такой, чтобы лежать бесконечно.

Слева белели холёные телеса Ёсико — сейчас, без одежды, её сорок лет не имели большого значения. Худая, поджарая и плоскогрудая, она не теряла величия даже в воде.

А раздетый Юкио словно впитал ещё больше совершенства — теперь можно было разглядеть и изящные покатые плечи, и нежную линию спины, и торс, какие бывают у поздних античных статуй, когда скульпторы перестали изображать детей маленькими взрослыми. Но даже здесь он не снял перчатки.

Когда Кимитакэ достаточно погрузился, Юкио аккуратно положил ему на голову традиционный пузырь со льдом. Голову немедленно окутала приятная, чуть пьянящая прохлада. В ней даже возникла мысль, что он готов хоть месяц лежать в этом импровизированном горячем источнике.

— Эта военная разведка бывает такой назойливой, — заметила Ёсико. Даже пузырь на её голове лежал немного торжественно, словно фуражка. — Вечно стоят над душой и пьют за мой счёт. А ведь я к нему со всем гостеприимством. Оставила в компании гейши и бесплатно. А он — ещё и недоволен!..

— Согласен, тётушка Ёсико, — отозвался сквозь пар Юкио. — Этот наглец заслужил своё.

— Расскажи мне лучше про твоего одноклассника, — чёрные с золотом глаза остановились на голых плечах оробевшего школьника. — Чем он занимается? Как этот Киёаки из Сингапура — юмэдзюцу?

— Нет, столь любезное искусство сновидений моему другу не близко, — поспешно заговорил Юкио. — Он смотрит их просто так. Его главная сила — древняя магия вэнь. Он боевой каллиграф.

— О-о-о, — услышав такую новость, Ёсико даже заёрзала от удовольствия, так что по бассейну побежали горячие волны. — Похвальное дело. В последние годы династий даже императоры пытались возродить это искусство. Покойная императрица Цы Си ох как любила выводить иероглифы и вообще знала язык своих подданных — для женщин нашего императорского дома огромная редкость. Правда, государство не уберегла. Но это уже политические обстоятельства.

— С помощью его магии, — продолжил Юкио, — нам уже удалось убить несколько мощных врагов.

— Парень далеко пойдёт. Таких мы уважаем, — произнесла Ёсико, глядя куда-то в невидимый потолок. — Таких мы обнимаем. Таким мы шлём на день рождения открытку… ик!.. с портретом Дуче.

Юкио опустил на воду бамбуковый подносик, опустил на него эмалированную бутылочку с цветами и толкнул этот импровизированный кораблик в сторону тётушки Ёсико. Та с благодарностью приняла подношение и сходу сделала хороший глоток.

— Так, с этим всё замечательно, — проговорила она. — Но всё-таки — зачем вы пришли? Непохоже, чтобы Стальная Хризантема была в беде. Я бы сказала, что она, напротив, — недурно усилилась.

— Речь идёт о школе, которую собирается открыть известный вам профессор Окава Сюмэй, — пояснил Юкио. — Она пока не открыта, но мы уже туда записались, чтобы выяснить всё на месте. Я не уверен, что из неё будет большой толк. Но нет сомнений — враги попытаются её атаковать. Эта школа может послужить отличной липучкой для вражеских мух.

— Ха! Профессор Окава Сюмэй, значит, — Ёсико сделала ещё глоток. — По мне, конечно, не скажешь, но я листала его последнюю книжку. «2600 лет истории японского народа» или что-то в этом духе. И я вынуждена признать — профессор Окава Сюмэй человек загадочный и непостижимый. Он очень начитанный человек — поразительно! Он очень работоспособный человек — вполне! Он желает блага своей стране — несомненно! И при этом вся его книга — это чушь и бред сумасшедшего, от начала и до конца, как ни читай. Конечно, в мире много глупых книг, которые невозможно читать. Но всё-таки он написал по-настоящему дистиллированный бред, без единого проблеска умственного усилия. И я правда не могу взять в толк, как же ему это удаётся!

— Остаётся надеяться, что учить нас будут не по его книгам, — заметил Юкио.

— Да, вся надежда на то, что на посту директора школы он будет слишком занят, чтобы вас чему-то учить. Это для вас — единственный шанс получить хоть какое-то нормальное образование… Но лично меня туда пока ещё не пригласили преподавать. Поэтому я по-прежнему в недоумении — от меня-то вам чего надо?

— Мы хотели узнать, кого нам опасаться, — пояснил Юкио. — Какая из мух может атаковать эту липучку первой.

Ёсико нахмурилась. И выпила ещё.

— Скорее всего, это будет Роман Ким, — произнесла она. — Советский кореец, хотя это мало о чём вам скажет. В Корее носить фамилию Ким — всё равно что не носить никакой, слишком уж их много. Он наводил много шума, но лет десять назад пропал. И вот агентура докладывает, что видели его в том самом русском городе, чьё непроизносимое название означает «Владеть Дальним Востоком». Видимо, после разгрома группы Зорге этого Кима выпустили на волю.

— А я слышал про него от убитого директора школы, — вдруг произнёс Кимитакэ.

— У нас просто директора школы убили, — пояснил Юкио. — Голову ему отрезали. Но это не мы виноваты! Клянусь! У нас такого и в мыслях не было.

— К чертям директора, вы мне про этого Романа Кима лучше расскажите, — сказала Ёсико. — Давай, Кими-кун, признавайся, что же ты такого про него слышал?

— Там