Альфа-особь - Андрей Викторович Стрелок

Мгновение паузы. Потом ее коготь вывел рядом с кругом хаотичную, кривую черту. Но Вадим понял — она пыталась ''дописать'' символ, придать ему уникальность.

Стая за ее спиной стояла идеально неподвижно, но сквозь коллективное поле он чувствовал: они наблюдают за ее действиями, как за эталоном. Она была для них центром.

— Ну вот и армия… — пробормотал он.

Телепатическая связь усилилась. Настя передала ему что-то, что можно было описать только как надежду. Словно хотела сказать: ''Я не одна из них. Ты видишь меня. Я еще жива. ''

— Да, Настя, я вижу, — вслух ответил Вадим. — И ты пойдешь со мной.

Дружок опустил голову и скривил пасть, но молчал. Он чувствовал: новое равенство нарушено.

— Настя — друг?

— Друг, — кивнул Вадим. — Будь с ней мягче, она слишком много страдала.

— Убить ее — хорошо? Добро?

От субальфы пришла волна ужаса, она отшатнулась назад, остальные развитые не дрогнули. Вадим лишний раз убедился в разнице между зараженными с личностью и без нее.

— Сам скажи... хочет она умереть?

— Нет... -растерянно сообщил Дружок. — Не хочет.

— Ее существование не приносит радости, но оно не настолько паршивое, чтобы желать отправки на тот свет.

— Я понял.

Вадим сидел на ступенях бывшего банка, облокотившись на опутанную вирусными стеблями решетку. Перед ним на площади развернулась странная ''репетиция'' — он бросал камень, Настя поднимала его и показывала стае, после чего те синхронно склоняли головы, словно усваивая новый условный знак. Вадим мысленно подавал команду: разойтись, и пятьдесят фигур начинали расходиться по направлению, указанному Настей, начинали искать камни для себя. Словно дрессированные собаки, но куда более опасные...

Смотрелось это впечатляюще: гладкие, серые тела, светящиеся прожилки, одинаковый, идеально выверенный ритм движений. Но внутри Вадим чувствовал пустоту. Да, он мог отдавать команды. Да, они выполняли. Но дальше ничего. Никакого творчества, никакой нормальной инициативы. Это был инструмент, а не сообщество. Биологические дроны, заточенные на войну с незараженными. Может, у Хронофага есть глобальный план?

Он переводил взгляд на Настю. Она пыталась импровизировать по-своему.

В ее сознании мелькали проблески образов: куски слов, воспоминания, что-то про книги, лампу, осенний дождь, белые ночи. Но все это размывалось, распадалось. Она не могла говорить. Она не могла объяснить. Она лишь смотрела на него с таким отчаянным человеческим ожиданием, будто он был последним связующим звеном с ее прошлым.

— Стаю ты ведешь, — тихо сказал он, глядя на нее. — Но куда? До ближайшей помойки?

Дружок сидел рядом, увлеченно чертя когтем что-то в грязи. Наивные фигурки — палка-палка-огуречик, что-то похожее на человека. Пока понятийный аппарат и воображение первоклассника, не выше. А вот эта, Настя, казалась чуть выше уровнем. Может, как подросток лет двенадцати-тринадцати. Но все равно безнадежно далеко от полноценного разума.

''И что, так и жить теперь? Посреди мутировавших стад, с ''учениками'', которые едва понимают разницу между едой и другом? Какая, к черту, цивилизация?

Из фантастики он помнил кое-какие миры, где биологические цивилизации рождались из роя, из коллективного сознания. Насекомые, или мутанты вроде тех, что перед ним. Но здесь не было симфонии. Только какофония. Слепое подчинение альфе.

''Я один нормальный. Один человек среди хищных обезьян, которым дали когти и телепатию.''

Он провел ладонью по лицу. Мысль обустроить что-то вроде общины, локальной колонии, выглядела соблазнительно только на бумаге. На деле все упиралось в то, что без настоящего руководства разумных людей эта масса так и останется на уровне приматов. Чуть сообразительнее, чуть быстрее, но не способные создать ни культуру, ни науку, ни даже устойчивое общество. Настя подошла ближе. В ее глазах, в этой двойной паре красных и темных зрачков, светилось отчаяние и надежда одновременно. Она ждала от него чего-то — указаний, смысла, будущего.

— Ты хочешь, чтобы я стал вашим лидером? Инстинкт требует подчинения, — почти усмехнулся Вадим. — Х. ли толку? Я тут один. Один среди вас. Сколько вас таких… Насть, Петь, Володь, Махмудов? Да по пальцам пересчитать. Остальные даже имени не помнят.

Ответа, разумеется, не было. Только очередной рой эмоций: доверие, преданность, смутный страх. Вадим отвернулся и посмотрел на закат над серыми руинами.

— Вот уж ирония… — пробормотал он. — Хотел выжить, а оказался царем среди чудовищ.

Ночь подкрадывалась стремительно. Вадим всматривался в тени между домами и понимал: идти сейчас к старому супермаркету, что они облюбовали с Дружком, идея глупая. В темноте город был чужим и враждебным, а активность зараженных только возрастала, да и нарваться на выживших, получить пулю в лоб не хотелось.

Он перевел взгляд на Настю, стоявшую чуть в стороне, и тихо сказал:

— Нужно укрытие. Переночевать где-то до утра.

Субальфа наклонила голову, словно не понимая. В телепатическом фоне мелькнуло удивление, а затем яркие, резкие образы: темные улицы, силуэты людей, падающих под когтями ее сородичей, труп собаки с разорванным брюхом, кошка, застывшая в луже крови. Настя транслировала очевидное для нее, ночь — время охоты.

— Черт... -Вадим выругался и почти рявкнул. — Нет! Хватит мне это показывать, и хватит жрать людей.

В ее сознании промелькнуло недоумение.

— Слушай сюда, — продолжил он уже спокойнее, но с нажимом. — Люди — не пища. Запомни это. Пока обходитесь подножным кормом. Крысы, собаки, птицы… или тот секрет, что выделяет биомасса. Ничего другого. Позже я научу вас ловить рыбу в Неве. Еды в городе хватает и без того, не нужно превращать улицы в еще большую бойню.

В мыслях Насти промелькнула гримаса раздражения, как будто он отнимал у нее самое привычное. Но через мгновение фон сменился покорностью. Сопротивления не было, альфа сказал, значит так будет.

— Х...р...шо, — раздалось глухое хрипение из ее горла, почти неразличимое, но в мысленном канале слово прозвучало отчетливо.

Она сделала знак, и светящиеся прожилки на ее теле запульсировали, словно приглашая следовать. Дружок подался вперед, а Вадим, вздохнув, пошел за Настей.

Они спустились в широкий провал в земле, и холодный воздух уступил место густому, влажному, почти сладковатому смраду. Подземные коммуникации превратились в сплетение из серо-черных стеблей, пористых наростов, мясистых опухолей и слизистых пленок. Стены, потолок, пол — все заросло биомассой. Понять, что здесь было раньше, было невозможно.

— Снова улей… — пробормотал Вадим, озираясь.

Настя шла уверенно, для нее это было родное пространство. Она привела их в относительно просторный отсек, где биомасса образовала подобие ниш и коконов. Некоторые из них мягко светились изнутри, испуская тусклое голубое сияние, словно дыхание самой болезни.

Вадим остановился. Сердце билось учащенно, но