Сад искусителя - Робин Штенье

в привычную больничную пижаму, задранную до груди, оставляя открытым живот и солнечное сплетение. Холодно не было. Сверху на расстоянии вытянутой руки или чуть выше на нее строго взирала круглая лампа с множеством сияющих глаз, словно древнее божество, ослепляя не хуже солнца. Пришлось отвернуться… чтобы столкнуться взглядом с Адамом, и он протянул к ней руку, мягко коснувшись щеки. Не латекс, кожа.

— Не хочу… на живую…

— Не бойся, Лилит, — правильно понял мальчишка. — Я не режу, я клею, — и улыбнулся, грустно, но нежно, и она растворилась в этой улыбке, как в наркозе…

Пробуждение вышло ярким.

Ева подорвалась на кровати и стала озираться по сторонам, тщетно пытаясь понять, где находится. Рядом что-то успокаивающее лепетала девушка-андроид, укладывая обратно. Зачем? Голова не кружилась. Самочувствие отличное. Она еще никогда не чувствовала себя настолько хорошо. Никогда на своей памяти.

— Да уйди ты уже, — ей все-таки удалось оттолкнуть сиделку и подняться на ноги.

На этом идеи закончились. В прошлый раз хотя бы был интерес исследовать новое тело, теперь осталось лишь непонимание, что делать дальше. Почему она выжила? Зачем? Нет, исправлять сие недоразумение не хотелось, но и придумывать цель своего существования — тоже.

Дверь открылась. Змей, как и невсегда, пришел вовремя. Ева кинулась к нему и повисла на шее, вдруг разревевшись, словно маленькая девочка, встретившая родителя после невыносимо долгой разлуки. Он обнял ее и долго гладил по волосам, но молчал, не спеша обещать недавнее о неизбежности хорошего, как будто оно уже наступило, пока она спала и видела странные сны про Адама.

Мысль заставила встрепенуться. А где сам мальчишка? С ним ведь все в порядке? Следующая разволновала еще больше: почему она о нем переживает?

«Он тебя убил» — лениво напомнил «голос разума», скорее по привычке, чем желая привести в чувства.

Ну да, технически убил. Но была ли она жива? Жила ли? С этим ее графиком: дом-работа, работа-дом, от кровати к компьютеру, от компьютера к холодильнику и дальше по замкнутому кругу. И ведь заработавшаяся в край белочка не поняла, даже если бы ее выкинули наружу, продолжила перебирать лапками. Что это такое только что пролетело? Полгода. Они часто тут пролетают. Не отвлекайся, белка. Крутись колесо. Катись колесо. Катись отсюда ко всем чертям с рутиной, инсулином и книгами. Особенно с книгами, не трогающими душу, зато отлично оттеняющими белый шум, в который превратилась повседневность. Хотела поверить в существование любви хоть где-нибудь? Хотела? Может. Верила? Нет. Не верила. Не надеялась. Не чувствовала. Ничего не чувствовала. Только голод и иногда тоску. Так что… Технически тоже не получается.

Он ее не убивал. Он ее…

Воскресил.

Змей мягко отстранил Еву от себя, достал платок и принялся вытирать ей слезы. Потом все так же молча довел до кровати, усадил и сам сел рядом, приобняв за плечи. Она не знала, как долго они так просидели, прежде чем спросила:

— И что теперь?

— Не знаю, — он пожал плечами. — Тебе чего бы хотелось?

— Я… тоже не знаю…

Услужливая сиделка-андроид по его знаку протянула Еве планшет.

— Говорят, хорошая книга помогает разобраться в себе, — в голосе звучала улыбка, но оборачиваться и проверять ядовитость оной сил не было. — Попробуй. Вдруг сработает? Здесь есть доступ к Шапаш, она загрузит тебе любую, какую пожелаешь.

— Пиратскую? — недовольно потянула Ева, вдруг став поборником авторского права, что раньше не всегда соблюдала.

— Автора можно поощрить. Не деньгами, но другими приятными бонусами — посмотри тогда в меню.

Идеи о том, как же оно все воплощается в жизнь, помогли справиться с остатками слез.

— Спасибо, — прижимая к себе планшет, сказала она, запоздало смущаясь своего поведения.

— Лишь бы на здоровье, — вновь улыбнулся Змей и вложил ей в левую руку носовой платок. — Ты проси, если чего понадобится или захочется, ладно?

— Исполните?

— Не все. Но по мере сил и разумности постараюсь.

— А можно… можно мне тогда в комнату? Не люблю больницы.

— Конечно, можно. Но! Сначала поешь.

— Ладно, — протянула она, чувствуя, что сейчас засмеется, — несите яблоки.

Планшет Еве понравился. Поначалу было непривычно, конечно, но затем она по достоинству оценила его функционал, не без удовольствия покопавшись в настройках и приложениях. Потом призвала Шемеш, чтобы выбрать, чего почитать. ИИ долго расспрашивала, вроде бы о предпочтениях, только как-то уж слишком отдаленно и совсем не те вопросы, которые обычно ожидаешь услышать при выборе книги. Ну, там обычно спрашивают про жанр, количество книг в цикле, завершенность сюжета. Или хотя бы банальности типа лица — первое, третье или экзотическое второе? Про время тоже можно было поинтересоваться — прошедшее или настоящее? Нет, Шемеш про это даже не заикнулась, выясняя странные на первый взгляд вещи. Например, это должна быть зимняя или летняя книга? На искреннее удивление Евы, что время года может меняться по ходу действия, просто отметила, что сезон не имеет значения. И дальше в том же духе, отчего Ева пожалела о шутке про квартет: все равно не смешно получилось, так еще и с подборкой историй про музыкантов облом вышел. Так бы уже читала себе книжку про отношеньки — самое то перед сном.

— А ты можешь закачать мне подборки Адама?

— К сожалению, вся коллекция мистера Илу не может быть перемещена на выбранное устройство. Рекомендуется выбрать от одного до трех вариантов.

Сколько же их у него там? Он чего, получается, на протяжении последних ста лет только и делал, что читал? Так-то, конечно, времени на большую шумную компанию не останется. Зачем только? Не от большой же любви?

«Тебя искал» — напомнил «голос разума».

Да, искал. Еще про какие-то осколки почти проболтался. И Змей про них же говорил.

— Шемеш, а у Адама была подборка с пометкой «Осколки»? Если да, давай ее.

— На выбранное устройство может быть скопировано только несколько «осколков».

— А-а?

Ладно, он мог их и не читать, даже по диагонали. Все через ту же Шемеш прогонял текст по ключевым словам, сравнивал, на их основе выбирал мир для путешествия. Потому их настолько много.