Украденный Рай - Мила Янг

Я стягиваю с себя пижамную футболку, сидя рядом с нарядными богинями. «Что вам от меня нужно?» спрашиваю я, пытаясь избавиться от неуверенности в себе.

Но вместо того чтобы ждать, пока они наплетут мне какую-нибудь ложь или продолжат смеяться надо мной, я чувствую, как в моих венах бурлит собственная сила. Она связана с моими эмоциями, я это понимаю, и я в ярости от того, что меня так легко выманили из Башни.

Я тяжело сглатываю, пальцы сами собой загибаются вокруг подола футболки, и я пытаюсь унять дрожь. В конце концов, девушка может выдержать только столько.

Я смотрю в окно, чтобы определить, где именно мы находимся на автостраде, и тут меня пронзает молния, разрывая мои отчаявшиеся эмоции. Я вздрагиваю, и одна из женщин хмурится на меня.

Внутри меня трещит электричество, и воздух наполняется его горечью. И тут это происходит.

Из меня вырывается дикая сила, внезапный взрывной выброс достаточно мощный, чтобы я пошатнулась. Вся машина неистово трясется. Я говорю о раскачивании из стороны в сторону, словно нас бросили в стиральную машину.

Одна из русалок вскрикивает, хватаясь за сиденье перед нами, как раз в тот момент, когда начинают дрожать стекла.

Через мгновение они взрываются. Это единственный способ объяснить это. Осколки стекла вылетают из машины со взрывным гулом.

В этот момент мы все вскрикиваем, и я инстинктивно пригибаюсь вперед, прикрывая голову. Некоторые осколки стекла попадают обратно в машину.

Я вцепляюсь в сиденье под собой, ужасаясь тому, что так плохо контролирую свою силу. Что я могу вызвать такие разрушения за считанные секунды.

«Ты гребаная корова!» - кричит на меня одна из женщин. «Что ты наделала? Прекрати сейчас же!»

Машина виляет по дороге, отбрасывая меня к одной русалке, а другая кричит, вцепившись в дверь смертельной хваткой.

Резкий визг шин пронзает мои уши, когда мы выходим из-под контроля. Ветер рвет машину, и вонь горелых шин душит меня.

Скрежеща зубами, я держусь за сиденье, прижимаясь к русалке, которая что-то кричит водителю, в то время как ее подругу швыряет на пол у моих ног, где она с грохотом падает.

Машина бешено вращается, моя голова тоже кружится. Мы движемся быстрее, тошнота целует заднюю стенку моего горла.

Гортанный звук двигателя внезапно стихает, но мы продолжаем вращаться.

Мы врезаемся во что-то с сильным грохотом, и нас всех бросает вперед. Я врезаюсь в перегородку между нами и водителем, и удар приходится на лоб и нос. Из носа сочится тепло, а в горле ощущается металлический привкус.

Я не двигаюсь, пока перевожу дыхание. Две русалки стонут, это мой шанс сбежать.

Отчаяние заставляет меня вскарабкаться на сиденье и оказаться за спиной одной из женщин, рухнувшей на пол и истекающей кровью из раны на виске.

Я распахиваю дверь и выпрыгиваю из машины.

Тусклый свет уличных фонарей освещает пустую автостраду, по обеим сторонам которой стоят лишь цементные ограждения. Я использую шанс и бегу обратно тем путем, которым мы приехали.

Я бешено мчусь по дороге на босых ногах и молюсь, чтобы меня не заметил встречный транспорт. Оглянувшись через плечо, я обнаруживаю, что не так быстра, как мне кажется. Обе женщины бегут за мной, и очень быстро. Я могла бы вскрикнуть, прекрасно понимая, что не смогу их обогнать.

Поэтому я делаю следующее. Я резко останавливаюсь и поворачиваюсь к ним, используя ярость, все еще бурлящую в моих венах.

Они оба бросаются на меня, когда дорога начинает трястись подо мной. Я вскрикиваю, когда они врезаются в меня, сбивая с ног. Резкая боль пронзает спину в том месте, где я на что-то упала. Черт, как же больно.

Но они уже навалились на меня, пока я замечаю огромные трещины, идущие по барьерным стенам, окаймляющим автостраду. Я могла бы закричать прямо тогда, пугая себя своей собственной силой, одновременно толкая и пиная сук, которые хватают меня и царапают.

Как бы ни сжималось мое сердце, это не мешает мне упереться руками в грудь одной из женщин, сместив ее с того места, где она скрючилась на мне.

С последним толчком она отскакивает от меня и катится прочь одновременно с тем, как от стены отваливается часть перегородки. Он падает так быстро, что я не успеваю среагировать, и приземляется плашмя на русалку. Сдавливает ее.

Секунда - и ее нет, ее крик украден. Только лужа крови просачивается из-под плиты разбитой стены.

Ой.

Крик другой женщины пронзает ночь.

Я отшатываюсь назад, волочась по земле прочь от нее.

Поднявшись на ноги, я снова бегу, спасая свою жизнь. Мои руки скручиваются, страх проникает в меня. Мои действия убили русалку так легко, что это пугает меня. Я не убийца.

Что-то грубое и жестокое хватает меня за шею, и вместе с этим снова звучит та тихая мелодия. Та самая, от которой я начинаю скулить, потому что точно знаю, что она означает. Я борюсь с ней, стиснув зубы, сосредоточившись на чем угодно, только не на песне. Молю о том, чтобы моя сила высвободилась сейчас.

Ее хватка жестока, ногти впиваются в мою кожу. Я хнычу, но меня убаюкивает боль и тихая мелодия, проникающая в мои мысли.

Может, она и поет красиво, но ее искаженное лицо полно ярости и возмездия. И несмотря на то, что мышцы челюсти напряглись, у меня нет сил сопротивляться... бежать... использовать свою силу.

Так же внезапно, как и началось, ее песня стихает, и кулак устремляется к моему лицу. Только тогда я замечаю, что она выхватывает нож, и его рукоять ударяет меня по голове.

Боль проникает вглубь, и я вздрагиваю, колени подкашиваются, а в уголках глаз появляется темнота.

Последние слова, которые я слышу: «Ах ты, сука поганая. Я буду наслаждаться твоими словами, когда ты убьешь свою сестру».

КАССИУС

Ева не выходит у меня из головы. Я пытаюсь, но она уже в моих венах, и это медленно убивает меня, когда она не находится рядом со мной каждую секунду. Я говорил себе и другим, что она просто отличная блядь, неотразимая блядь. Но ложь самому себе не помогает.

Больше не помогает. Я попробовал на вкус ее красоту, почувствовал, как ее киска сжимает мой член, услышал ее крики. Черт, мне не терпится вернуться к ней. А это на меня не похоже. Я не завязываю отношений или чего-то большего, чем веселое времяпрепровождение в стиле «бам-бам, а теперь убирайся к черту».

Вместо этого я раздражительный, как черт.