Бессмертная Всадница - Керри Лоу

выплеснуться наружу. Я всегда думаю, что если бы я могла её увидеть, то она выглядела бы как грязно-серая дождевая туча, а я всегда избегаю таких облаков, — она притворно вздрогнула. — Все плохие эмоции приходят, ты не можешь их остановить, но не позволяй им занимать место в твоём сердце. Если ты будешь это делать, для хороших не останется места, — Пелатина откинулась назад и улыбнулась Эйми. — И именно из-за них всё стоит того.

Глядя на Пелатину, Эйми вдруг подумала о том, какой жизни у неё никогда не было бы. Возможно, у неё ещё будет время узнать историю Пелатины и, может быть, они вместе сходят в пекарню и отведают сырных рулетиков, ещё тёплых, только что из духовки. Но у неё не было достаточно времени, чтобы выяснить, хочет ли Пелатина быть её подругой или чем-то большим. Сначала браслет убил бы её.

Она ахнула, когда несправедливость случившегося поразила её, как удар в сердце. Она почувствовала, что внезапное горе может захлестнуть её и смыть. Рядом с ней появилась Джесс, и она крепко прижала ладонь к прохладной чешуе своего дракона. Другой рукой она схватила Пелатину и сжала её. Пелатина ничего не сказала, и Эйми не нуждалась в этом, ей просто нужно было, чтобы она была рядом. Они втроём, Эйми, Джесс и Пелатина, стояли так довольно долго, пока Эйми не засунула всю боль в дальний угол своего сознания и плотно не закрыла крышку. Это было не совсем то, что советовала ей попробовать Пелатина, но пока сойдёт и так.

— Я в порядке, — сказала Эйми, и на этот раз это было чуть меньшей ложью.

Пелатина кивнула.

— Хорошо, но когда станет слишком тяжело, я буду рядом, — она сжала руку Эйми в ответ. — И мне жаль, но нам нужно лететь. Я знаю, что ещё темно, но примерно через час начнет светать. Сейчас середина лета.

— Правда? О.

В суматохе последних нескольких дней Эйми и не заметила, что уже наступила середина лета. Это был самый длинный и светлый день в году, но также и её день рождения. Это был её первый день в качестве Всадницы и первый день без тёти и дяди. Джирон каждый год делал ей резные деревянные открытки, и Эйми хранила их все в маленькой коробочке в своей комнате. Ещё одна вещь, которую она потеряла, когда её выгнали из дома. Она почувствовала, как слёзы защипали глаза, и запрокинула голову, чтобы остановить их.

— В чём дело?

— Сегодня мне исполняется восемнадцать, — сказала она Пелатине.

Лицо девушки просияло.

— Правда? О, ладно, подожди.

Эйми в замешательстве наблюдала, как Пелатина на мгновение огляделась по сторонам, а затем побежала по кочковатой траве к зарослям вереска. Когда она вернулась, в руках у неё была веточка фиолетовых цветов, которую она аккуратно воткнула в петлю на лацкане плаща Эйми.

— А теперь представь, что мы вернулись в город, и это самый большой букет цветов, который ты когда-либо видела. И что я купила тебе на завтрак огромный торт с клубникой, — она отстранилась и улыбнулась Эйми, отблеск её улыбки отразился на милых ямочках на щеках.

На мгновение Эйми показалось, что она не справится со слезами, но она сдержалась. Затем появилась Натин и прервала её в типичном для неё стиле.

— Знаю, у вас сейчас непростой период, но Киерелл всё ещё нужно спасать, так что поднимайте свои задницы обратно в сёдла, — вслед за этим она резко присвистнула.

— Кто назначил её главной? — спросила Пелатина намеренно громко, чтобы Натин услышала.

Натин высунула язык, когда садилась в седло. Эйми позволила Кьелли первой забраться в их общее седло, а потом забралась и сама. Несколько минут спустя они снова были в небе. Над тундрой всё ещё лежало плотное одеяло ночи, смятое невысокими холмами. Дул легкий ветерок, и ритмичные взмахи крыльев драконов разносились по небу. Над ними плыли облака, их пушистые края были подсвечены серебристым лунным светом.

Эйми украдкой наклонила голову, чтобы вдохнуть сладкий, отдающий мхом аромат веточки вереска, которую дала ей Пелатина. Ей уже наскучил вид бесконечных зарослей вереска, но теперь маленькие фиолетовые цветочки заставляли её вспоминать улыбку Пелатины и тепло её смуглых пальцев, обхвативших её собственные.

Это была мечта, её и Пелатины, потому что время поджимало, и Эйми могла спастись, только если бы браслет сработал. Но сейчас она позволила себе наслаждаться этой мечтой, как будто это было последнее печенье в банке.

Пока они летели сквозь ночь, Эйми немного ослабила свою хватку на Джесс, предоставив ей возможность следовать за Малгерусом, пока она всё пыталась и пыталась увидеть их связь. У неё ничего не получилось. Она легко ощущала их связь — она всегда была здесь, часть её сущности, которую она могла чувствовать, но не видеть, как своё сердце или лёгкие. И она знала, что Натин и Пелатина связаны похожими узами, но когда она смотрела на них через небо, то видела только мягкое сияние их искр.

— А как это должно выглядеть? — спросила Эйми, изо всех сил стараясь скрыть раздражение в голосе.

Кьелли не нужно было спрашивать, что она имела в виду.

— Не знаю, и мне жаль, что у меня нет для тебя ответов. Никто никогда раньше не замечал этой связи. Всё, что я видела, когда носила браслет, — искры, исходящие от людей. Мне никогда не приходило в голову искать другие виды энергии, которые у нас есть и которыми мы делимся.

Эйми крепко зажмурилась, изо всех сил сосредоточившись на своей связи с Джесс, затем резко открыла глаза. Ничего. Она вздохнула.

— Мне жаль, что это выпало на твою долю, дитя, — продолжила Кьелли. — Жаль, что я не оставила себе больше искр, тогда я могла бы подарить тебе одну из своих, и ты сняла бы этот браслет.

— Почему у вас осталась только одна искра?

Эйми пожалела, что не встретила Кьелли в то время, когда Киереллу не грозила неминуемая гибель. Они могли бы сидеть в столовой пещере в Антейлле, над ними сияли бы гроздья шаров дыхания дракона, а на скамьях вокруг сидели бы Всадницы. Кьелли могла бы рассказать свою историю всем, и все те женщины, которых она вдохновила, получили бы возможность познакомиться с ней поближе.

— Не знаю, сколько у меня ещё оставалось искр, когда я, наконец, решила покинуть Киерелл, — начала Кьелли. — Я наблюдала, как растёт город, и гордилась тем, как много всего построили наши выжившие и их потомки всего за двести лет. Однако мы с отцом расходились во мнениях по