Лекарка поневоле и опять 25 примет - Ульяна Муратова

— Это же не связано с твоим происхождением? Не мог же я стать настолько узколобым снобом?

— Ну… не совсем.

— Ты кого-то убила?

— Нет, конечно, — фыркнула я. — И даже не покалечила, хотя признаюсь честно, пару раз такое желание возникало. К примеру, в нашу первую встречу мне очень хотелось тебя пристрелить.

— Не могу тебя за это осуждать, — улыбнулся он. — Я отличненько умею… нервировать.

— Ты много чего умеешь делать отличненько, — нежно поцеловала его, пытаясь отвлечь и съехать с темы.

Ну что он в самом деле? Нормально же лежали…

— Думаю, всё остальное мы можем обсудить и как-то… решить? Договориться? Найти компромисс? Преодолеть? — тихо спросил он.

— Это вряд ли.

— Зря ты так думаешь. После сегодняшней ночи я крайне мотивирован искать компромиссы, преодолевать и договариваться, — он упёрся носом мне в ухо и принялся щекотно фыркать, вызывая отключающую критическое мышление мурашечную эйфорию.

А у меня и без неё с этим самым критическим мышлением не то чтобы очень хорошо дела обстоят.

— Так какова же причина? — мягко продолжил допытываться Эрер.

Я ласково провела пальцами по его губам, очертила подбородок, глубоко вздохнула и рухнула в ледяной омут с головой:

— Я — чужемирянка, Эрер. Мы познакомились, потому что ты меня… допрашивал.

— В Лоарели?

— В Лоарели, — признала я, продолжая его гладить.

— И как же ты оказалась в Эстрене?

— Нарушила предписание о домашнем аресте и сбежала.

Пришлось рассказать ему всё с самого начала, исключая лишь эпизод с приездом особистов. Он слушал внимательно, не отодвигался, но и не привлекал меня к себе. Осторожничал, как затаившийся хищник. Теперь я знала это выражение лица, эту готовность действовать, помноженную на способность выждать.

Кажется, я всё перепутала. У меня в зверинце дикий особист и домашний леопард — так будет правильнее.

Когда я закончила рассказ, Эрер несколько минут обдумывал мои слова, затем снова перехватил мою руку и поцеловал:

— Знаешь, мне всегда хотелось создать семью, но было сложно сходиться с девушками. То не нравился характер, то раздражал запах. Казалось нереальным найти такую девушку, в которой меня бы привлекало и то и другое. Насколько помню, я так никого и не нашёл. До встречи с тобой. А теперь слушай внимательно, конфетка. Моё решение вернуться к тебе было взвешенным и осознанным. Я много думал о том, как оказался там, где оказался, какой жизни хотел и какую получил. Вероятно, в прошлом я каждый день на шаг отклонялся от пути к цели и теперь внезапно обнаружил себя стоящим настолько далеко от неё, что она кажется невозможной. Вероятно, если бы я помнил этот путь, он выстроился бы в логичную последовательность, но теперь я ощущаю лишь диссонанс и неправильность. Однако рядом с тобой и Шельмой это ощущение растворяется и не корябает мне душу. Поэтому я хочу остаться с тобой, разделить твои сложности, вместе засыпать по утрам и загорать под луной ночами. И ты можешь не бояться: я сделаю всё, что в моих силах, чтобы тебя защитить.

— А если меня найдут СИБовцы?

— За подобное нарушение наверняка отправят в тюрьму. Гораздо хуже будет, если они сообщат о тебе в ЭСБ. Те церемониться точно не станут. Но не переживай раньше времени. Если бы ты оставила явные следы, уже бы нашли. А так — мы можем переехать. Спрятаться в другом месте.

— Мне нравится здесь, — неохотно признала я. — Тут у меня есть работа, крыша над головой, Луняша. А ещё не закончено лечение Дичика. Нет, уезжать без явной необходимости я не хочу.

— Тогда остаёмся. Я продумал схемку одну. Пока возвращался, прикидывал, как при необходимости через годик-полтора выйти на приличные доходы. Начинать придётся с нуля, но кое-какие деньги у меня есть, их хватит, чтобы вернуть долг тебе, купить материалы и инструментики.

— А как же налоги и отсутствие документов?

— Я поговорю со старостой и попрошу сделать документики ещё и мне, раз уж сделал их тебе. Скажу как есть, что потерял память и хочу остаться с тобой из-за возникших чувств, даже клятвы все необходимые принесу. Кроме того, мне есть что предложить ему взамен. И налог от моего имени пусть платит он, незачем мне со сборщиком встречаться лично. Кстати, ты знала, что я очень юн? Практически твой ровесник. Думаю, мне лет двадцать, не больше.

— Ты не выглядишь на двадцать даже с очень большой натяжкой, — улыбнулась я, ещё не веря, что он это всерьёз. — Даже на очень тяжёлые двадцать, полные лишений и потерь.

— Эй, не надо наговаривать на мою новообретённую юность! Да я, можно сказать, только с конвейера — не крашен и практически не бит! Чуть шлифануть — и буду как новенький. С минимальным пробегом, — картинно возмутился Эрер.

— Со скрученным пробегом, ты хотел сказать? — коснулась пальцами его шрама на шее.

— С утерянным техпаспортом и некоторым сбоем, произошедшим в результате небольшой технической накладки. Но всё ещё на ходу и с мощным мотором.

— И без тормозов, да? — ласково спросила я.

— В люксовой комплектации, ограниченной эксклюзивной серии, — навис надо мной он и нахально поцеловал. — И вообще, долго налог на безбрачие платить не придётся. Я же собираюсь жениться на тебе, конфетка.

— Это предложение? — голос дрогнул и сбился от переизбытка нежности.

— Это декларация намерений. А предложение я сделаю чуть позже, в подобающей обстановочке.

— И тебя совсем не пугает то, что я — чужемирянка?

Эрер ответил не сразу:

— Скорее вызывает даже больше интереса. Вероятно, местная девушка и не спасла бы меня. Испугалась бы пойти против особистов и однозначно не стала бы играть с ними в столь опасные игры. Ты — необычная. Решительная, самодостаточная и независимая. Это непривычно, ведь женщин в нашем мире воспитывают иначе. Учат во всём полагаться на мужчин, не принимать самостоятельных решений и уж точно не нести ответственности за результаты.

— Да, пожалуй. Но ты же понимаешь, что независимая женщина никогда не будет любить так слепо и растворяться в мужчине так полно, как это может делать зависимая? Если ты хочешь быть центром мира своей женщины, то нужно выбирать ту, у которой этого центра нет.

— Знаешь, конфетка, эту мысль мне нужно заесть, — после паузы признал Эрер. — На голодный желудок она воспринимается сложно, но я, кажется, понял, что ты пытаешься объяснить.

— Идём, покормлю тебя, — поднялась с постели, но одеваться не стала.

Было в этом нечто бунтарское и сумасбродное — есть в середине ночи голышом, впервые открывшись друг перед другом и выстраивая бесконечно прочные и невероятно хрупкие мостки доверия.

— А если вернутся те