Лекарь драконьей матушки - Кристина Юрьевна Юраш

— Пожалуйста… — добавила я тихо, — это не опасно.

Теперь я понимала, почему прогресс в этом мире шел так медленно. Я бы на месте новой идеи тоже не спешила приходить, если тебя встречают звиздюлями необразованные и недалекие личности!

Аладар присел в кресло, и я тут же указала ему, куда ставить ноги. Сердце наполнилось радостью. Если уж император согласился, значит, это убедит всех в безопасности!

— Ноги сюда, — сказала я, указывая на подставку. Я расправила плечи и покатила кресло вперед.

Я аккуратно прокатила императора до двери, не без труда развернула и направила к окну. Внутри меня закипала надежда, что все получится, и что я смогу хоть чуть-чуть помочь пациентке.

Челюсть Дуремара отвисла, он смотрел на то, как я ловко управляюсь с каталкой, и в его глазах читалось удивление. Да, было нелегко — рост Аладара больше двух метров, и вес приличный. Но я уже не впервые управлялась с подобными вещами. Правда, вспотела, как скаковая лошадь, но ничего. Я уверена, что императрица полегче будет.

Я остановила каталку посреди комнаты и улыбнулась, взглянув на Дуремара с легким вызовом: «Выкусил?!» — в душе я чувствовала гордость за свою ловкость и идею.

— И все равно, я никуда не поеду! — императрица поджала губы, выражая полное нежелание.

Глава 45

— Теперь-то почему? — спросила я, закатив глаза от желания захныкать. Внутри меня всё сжалось от раздражения и усталости. — У меня нет нового платья! Это все-таки выход? Не так ли? К платью нужны туфли и гарнитур! — заметила она. — Я не хочу, чтобы придворные видели меня в таком виде! Она посмотрела на меня, глядя на мой пыльный халат. — И нужно будет платье для этой, — небрежно произнесла она. — Все-таки она — сопровождающая меня. И если она будет выглядеть как нищенка, это испортит впечатление о династии! Я не хочу, чтобы она позорила меня своим видом. Позовите швей! Пусть ей тоже пошьют нормальное платье!

Кто бы мог подумать, что фраза «новое платье» отберет у меня почти неделю жизни. Одно радовало, императрица была занята. Сейчас она словно попала в свою стихию. Она обсуждала кружева и оторочку, рукава и пышность юбки. Казалось, сама мысль о том, что она снова будет блистать, вдохнула в нее жизнь.

Теперь даже котлета с вареными овощами и другие прелести меню не казались ей такими уж ужасными. Она спокойно ела с моих рук котлету, не переставая обсуждать вышивку. Казалось, придворная жизнь, которая выплюнула ее, отодвинула ногой в тень былой славы, снова готова принять ее обратно. И эта мысль занимала ее куда больше, чем я думала. — Нет, нет, нет! Я хочу воротник! — спорила она, беря в окрепшие руки вилку и накалывая маленькие кусочки яблока. Швеи дружно кивали.

Вся эта канитель, которая напоминала подготовку к празднику, не мешала императрице следить за всеми моими передвижениями. Выходить за дверь мне было запрещено. Только в мою комнату. И стоило мне только подойти к своей двери и попытаться открыть ее, я слышала гневный голос.

Под конец она потребовала, чтобы мне заколотили дверь, ведущую из моей комнаты в коридор, аргументируя это тем, что через мою дверь к ней могут пройти убийцы.

Я же прекрасно понимала, что дело не в таинственных убийцах, а в том, что она категорически против того, чтобы я виделась с ее сыном.

Я понимала, что она была права. Император — не тот мужчина, который будет тосковать по одной женщине, когда вокруг столько соблазнов. Даже если у этой женщины появилось скромное голубое платье с белым передником. Оно было не роскошным, а каким-то милым и даже простоватым. Но мне оно нравилось!

Дни сменялись днями, примерки — примерками. Императрица была ужасно требовательна, а я поглядывала на свое детище на колесах, куда даже положила под спину мягкую подушечку. На щеках императрицы снова появился румянец. Она чувствовала себя намного лучше, но связывать два события — правильное питание, регулярные упражнения для рук и ног, и улучшение самочувствия, ее императорское величество упорно не хотело.

Алое платье для выхода будет самым лучшим вариантом! — наставляла императрица. — И если брать алое платье, то к нему обязательно рубины или гранаты! Отдайте распоряжение ювелиру, пусть сделает их в форме капли! Мне кажется, капля подойдет лучше всего! О, боги! Я волнуюсь как дебютантка!

Швеи кивали, а императрица уже готовилась ко сну. Я тоже направилась в свою комнату, ненадолго зависнув возле окна. Завтра — торжественный выход в свет. Первый шаг к выздоровлению, как я надеюсь. Я решила померить платье. Я надела его, глядя на себя в зеркало. Распустив волосы, я улыбнулась своему отражению. В этом платье я была похожа на Золушку. — Ты не приходишь.

Голос в комнате прозвучал тихо, словно шепот ветра, и я вздрогнула, словно меня вдруг кто-то тронул за плечо. Внутри всё сжалось от неожиданности.

Мое сердце забилось сильнее. Мне точно не показалось?

Я едва слышно вздохнула и медленно повернула голову. В полумраке комнаты появился высокий силуэт.

— Вы? — прошептала я, узнав императора. Ничего себе!

Глава 46

— Почему? — спросил Аладар, и его голос был мягким, чуть хриплым, как у человека, кто давно не спал. Я оглядела комнату, пытаясь понять, как он здесь оказался. В голове мелькнули мысли — он не мог просто так войти. Все двери закрыты.

— Ваша матушка запретила, — тихо произнесла я, решив говорить правду. — Она следит за мной. Всё потому, что кто-то ей сказал, что нас видели вместе, выходящими из каких-то покоев. Помните, когда мы следили за… неуловимым кормильцем?

Император слушал внимательно, его глаза были глубокими, как два бездонных колодца, в которых можно было утонуть.

— И как запрет моей матушки влияет на вас? — спросил он тихо, чуть с оттенком иронии. — Если у меня есть ваш прямой приказ?

Я не понимала, зачем он пришёл. Неужели соскучился? Или, может, красавицы вокруг уже закончились, и он ищет хоть какую-то компанию?

— Я… — начала я, чувствуя, как слова застревают у меня в горле. — Понимаете, я не хочу её нервировать. Если она нервничает, у неё поднимается сахар в крови, и ей становится хуже.

В комнате воцарилась тишина. Я ощущала, как внутри меня борются чувства: страх, надежда, желание понять его. И вдруг подумала: «Может, он действительно скучает? Как и я? Может, мне не кажется? И между нами есть что-то большее?»

— Значит, когда матушка волнуется, ей становится хуже, — произнёс Аладар,