Предатель - Энтони Райан

— Вы никого не свергали, — напомнила ей Эвадина. — И только жадность и праздность этого совета позволили возвыситься такому, как он. А что касается кровавых убийств... — Она помолчала с милой улыбкой на губах. — Зачем мне вас убивать? На данный момент вы не представляете собой ничего. Разумеется… — она раскинула руки, переводя взгляд на испуганные или обиженные лица младших священников, — всем истинным служителям Ковенанта предлагается остаться и прославиться на этом новом пути. Но отныне никто не назовёт себя иначе, как просящий, и любой, кто служит себе, а не Ковенанту, будет называться еретиком. — Эвадина снова взглянула на Дарилу. — Добро пожаловать и вам, просящая Дарила, если считаете, что простое смирение вам по плечу. А если нет… — она наклонила голову в сторону двери, — убирайтесь отсюда и больше не пятнайте это святое место.

Разумеется, посыпались возражения. Сводчатые залы собора зазвенели криками ярости и отчаяния небольшой армии священников, узнавших, что их изгоняют из места, которое они веками называли домом. А когда пришло осознание, что эта чистка святейшего из святилищ не будет сопровождаться насилием, помимо резких толчков и случайных ударов руками, крики стали ещё громче.

Капитан Дерван, не скрывая отвращения к всеобщему беспорядку, наотрез отказался предоставить свои войска для его подавления. При штурме тылов Тессила его рота потеряла полдюжины убитыми и столько же ранеными. Ничтожные потери в сравнении с некоторыми сражениями, что я повидал, однако капитан-простолюдин явно остро их переживал.

— Герцогиня Лорайн послала нас сюда сражаться в битве, — заявил он, демонстративно опустив моё дворянское звание. — В ней одержана победа, и во многом благодаря нашим стараниям. Поэтому я немедленно отправлю свою роту обратно в замок Амбрис.

Поскольку возразить тут было нечего — разве только предложить взятку, которая, как я знал, скорее всего, побудит этого послушного парня к насилию, — я в ответ на невежливость обходительно поблагодарил его за услуги роты. Он не соизволил даже поклониться и без лишних слов потопал прочь, чтобы собрать своих солдат в дорогу.

Дарила и другие низложенные светящие оказались исключением из царившего хаоса, покинув собор с достоинством и прямотой, которыми я не мог не восхищаться. Эвадина, верная своему слову, проследила, чтобы они безопасно дошли до повозки, ожидавшей у лестницы собора. Однако я чувствовал, что масштаб унижения, перенесённого на глазах наблюдавшей толпы участников священного похода, стал для них сродни насилию. Самый древний светящий — маленький, высохший старик с затуманенными глазами, плохо понимавший, что происходит — безудержно зарыдал, плюхнувшись на сидение повозки.

— Побереги слёзы, брат, — сказала Дарила, положив руку на пятнистую макушку старика. — Это всего лишь мимолётный миг. — Она свирепо посмотрела на Эвадину, стоявшую на вершине лестницы, и громко прокричала, чтобы услышала вся толпа:

— Мы вернёмся во главе королевского войска, и всё станет по-прежнему.

На этот раз красноречие явно изменило Эвадине. На протяжении всей этой истории она в основном держалась безмятежно, но смелое сопротивление бывшей светящей, казалось, утомило её.

— Ох, — сказала она, даже не повышая голоса, и пренебрежительно махнула рукой, — да езжай уже, старая тупая корова.

Воцарилось молчание, и повозка покатила в сторону Королевского тракта, а вслед за ней побрела нестройная колонна верных священников. Их оказалось куда больше, чем мне хотелось бы — несколько дюжин писарей, лекарей и учёных, составлявших административное связующее звено не только этого города, но и всего Ковенанта. Я было закинул удочку о возможности насильно удержать самых образованных и способных, но Эвадина и слушать не захотела.

Она подождала, пока повозка не скрылась за дальними рядами участников священного похода, и начала свою речь, призывая поближе массу нетерпеливых сторонников и напуганных горожан. Последние, понятное дело, держались в сторонке. Мне удалось организовать уборку тел людей, пострадавших от безумия прошлой ночи. Однако я отчётливо понимал, что многие собравшиеся здесь послушать слово Помазанной Леди, потеряли друзей и любимых в битве за её возвышение.

— Больше здесь смертей не будет, — заявила Эвадина, и её голос с привычной непринуждённостью достигал всех ушей. — Всем, кто сражался здесь против меня, будет даровано прощение, ибо они были обмануты. Знайте же, что через меня Серафили объявили об окончании советов. И не будет больше разных рангов среди священников, ибо они порождают вредоносных близнецов — самолюбие и жадность, — которые барьерами встают на пути благодати Серафилей. Отныне только просящие будут смиренно служить Воскресшей мученице, которая, в свою очередь, смиренней всех служит Серафилям. Да будет этот день рождением Ковенанта Возрождённого.

Эвадина помолчала, пока люди восторженно кричали и размахивали оружием. Сегодня она намеревалась провозгласить не только свой приход к власти над Ковенантом, но и свой статус королевы. К счастью, хотя бы на этот счёт она согласилась прислушаться к моему совету, что с таким недвусмысленным вызовом Короне лучше подождать. Действительно, армия у нас имелась, но штурм Атильтора не прошёл бесследно. С приближением зимы у меня было мало надежды на пополнение наших рядов, а мои разведчики по-прежнему не докладывали ни о каких признаках Войска Короны. Отповедь посланнику Леаноры, несомненно, встревожила принцессу-регента, но, оставалось надеяться, что она не приведёт к войне, особенно когда королевская казна опустошена Алундийским священным походом и войной Самозванца. У меня не было ни малейших сомнений, что мы стоим на пороге новой конфронтации, но прямо сейчас тупиковая ситуация устраивала нас лучше всего.

— Знайте, что в сердце моём к вам только любовь, — продолжала Эвадина, когда стихли крики. — Знайте, что кровь, которую вы проливали, и друзья, которых вы потеряли ради этой святейшей из целей, не сгинули понапрасну, какими бы болезненными ни были ваши потери. Вы сделали больше, чем я могла бы просить даже от самых преданных душ. Итак, все, кто желают вернуться по домам, могут так и поступить, не опасаясь немилости. Ступайте и несите мою любовь и признательность до конца своих дней. Но те, кто захочет остаться со мной — добро пожаловать. Ибо вы мне понадобитесь. Вы понадобитесь Ковенанту Возрождённому. Враги, которых мы здесь победили — это лишь одно испытание, и, не сомневайтесь, будут и многие другие. Я никогда не обещала вам лёгкого пути. Я никогда не обещала вам ничего, кроме крови и жертв, ибо такова награда тем, кто поистине хочет служить нашему возлюбленному Ковенанту. Итак, я спрашиваю вас, братья и сёстры, в этом самом божественно-благословенном месте, останетесь ли вы со мной?

В ответ все даже не вскричали, а, скорее, неразумно громко взревели. Примечательно, что я увидел, как присоединились и многие горожане. За одну короткую речь Эвадина завоевала сердца людей, на которых пал её