Синие звезды - Роман Романов

«Если я брошу бороться, то я предам тех, кто отдал жизни за это великое дело. Нет, побежим не мы, последние свободные люди Вистфалии, это тиран и его окружение побегут отсюда, когда, поднятые нами люди, потребуют у них ответа за творимые в стране преступления».

Он зашел в свою комнату и, вытащив из шкафа специально подготовленную на этот случай одежду, представляющую собой заляпанное аквомором тряпьё, в котором ходила большая часть жителей Лиции, переоделся.

Переодевшись, Альберт взглянул на отражение в висящем на стене зеркале и облегченно подумал: «Всего лишь один из рабочих, спешащий по своим делам по многолюдным улицам столицы, даже для ляонджей будет трудно разглядеть в нас заговорщиков».

И, хлопнув дверью, он через несколько минут очутился на улице с бьющимся от волнения сердцем, направляясь на собрание в их Тайное место.

[1] Имена всех жрецов в Вистфалии начинались на букву «Ж». Традиция восходила корнями к иннатскому алфавиту, в котором с этой буквы начинались три великих слова: «доброта», «кротость», «милосердие». Поэтому, если бы пророк Айван решил явиться вистфальцам, его имя стало бы звучать как Жайван.

Глава 4. Джейк

-Поторапливайтесь быстрее! — на ломаном вистфальском прокричал матрос, заставив поспешить Джейка, несущего ящик с фруктами.

Джейка пихнули, и он, встретившись взглядом с толкнувшим его мальчиком, заметил, как в глазах того промелькнула самодовольная ухмылка.

— Пожалуйста, будь аккуратней, — промямлил Джейк, но его никто не услышал.

Джейк с грохотом плюхнул свой груз и, не успев отойти, споткнулся о подставленную подножку, кубарем покатившись по стоящим на пристани ящикам. Из них, разбиваясь о камни и брызгая во все стороны оранжевым соком, посыпались апельсины.

— Вай! -закричал, подскочивший к нему матрос. — Ты что творить, идиот?

Джейк поднялся на ноги и, извиняясь, что-то сконфуженно забормотал под смешки наблюдающих за ним детей.

— Ты есть не получать часть драхм, — посмотрев ему в лицо, сказал матрос и, держась за голову, воскликнул, глядя на разбитые фрукты: — Какой убытка! Какой убытка!

«Как штраф? Что я скажу дома?» — с грустью подумал Джейк.

Он встал и вновь двинулся к стоящему у самого берега серебристому кораблю ройзсцев, стараясь не обращать на обидчиков внимания, чтобы на душе не было так паршиво.

Кто-то пнул Джейка по заднице, но он, зашатавшись, все же устоял на ногах, сделав вид, что не заметил этого.

Бесконечный день подходил к концу, и Джейк уже было вздохнул с облегчением, когда почувствовал, как ему за шкирку кто-то подкинул несколько водяных клопов, мерзко щекочущих голую спину. Мальчик закричал, выворачивая наизнанку заношенный, растянувшийся от времени плащ, доставшийся ему от отца, под новый взрыв хохота находящихся здесь детей.

— Почему вы так со мной? — не выдержав, в который раз закричал он. Что я вам сделал? Что? — продолжил кричать Джейк с покрасневшими щеками, вызывая новые смешки над собой. — Над чем ты смеешься? Над чем? — подпрыгнув к стоящему ближе всех к нему мальчику, он затряс того за плечи.

Несколько ребят плюхнули Джейка в грязную воду и, плеснув мутной жижей в лицо, заставили отплевывать попавшую в рот вонючую жидкость.

— Как же он похож на вонючую мерзкую крысу, которая по ночам прибегают копошиться в отходах! — прокричал кто-то из ребят.

— Заткнись! — заорал раскрасневшийся Джейк.- Ты за это ответишь, урод!

Но его снова свалили с ног. Сидя в грязной воде, мальчик чуть не плача смотрел на своих обидчиков. Один на один он справился бы с любым, и тому стало бы не до смеха. Но толпа победит любого, что бы он собой не представлял.

— Ты чего на ногах не держишься? — с ехидной усмешкой спросил у него кто-то из ребят. — Так же, как и твоего отца, ноги не держат?

— Да отстаньте вы от него! — злясь, закричал Джейк. — Отстаньте!

— Почему? — недоумевая, спросил кто-то из детей. — Помню, как он ходил здесь пьяный, цокая тростью по пристани, и падал на колени перед ройзсцами, умоляя подать ему на пропитание, такому же моряку, как они.

Джейк сжал кулаки, каждый день он проклинал своего покойного отца. «Зачем нужно было меня так позорить?» — не понимал он.

Как-то давно мальчик попытался с ним поговорить, но, получив пару крепких затрещин, был вынужден со всем смириться. Отец был жалким ничтожеством перед незнакомыми людьми и грозным моряком у себя дома, вымещая кулаками накопленную за жизнь обиду. Когда-то потеряв на корабле ногу и навсегда лишившись мечты всей жизни, он превратился в обычного пьяницу, став рабом дурманящего зелья. И теперь за грехи отца был вынужден расплачиваться Джейк.

— Но я-то здесь при чем? — злясь, закричал мальчик, вспоминая те дни, когда он был готов сгореть со стыда и просил Акилина, чтобы отец провалился на месте, только бы не видеть этого позора.

— При том и при этом, — передразнили его. — Ты такое же отродье, как и твои родители! — прокричал кто-то из детей.

— Не смей их трогать! — кипя от ярости, заорал Джейк, схватив стоящий рядом с ним тяжеленный ящик, и швырнул его вперед. Из разбитого о камни ящика во все стороны брызнул оранжевый сок.

— С меня есть хватит! — услышал он крик подбежавшего матроса. -Каждый день от тебя один беспорядка. Больше не сметь здесь появляться! Ты не получать свой драхм, совсем убираться отсюда!

Джейк сплюнул и двинулся прочь с набережной, видя, как радуются его обидчики.

Настроение было на редкость мрачным, потеряв работу, и даже не получив драхмы за уже отработанные дни, он не знал, как сможет взглянуть матери в глаза. Его заработок был последним, что продлевало жизнь брата.

«Потерпи, это необходимо» — говорила мать, и он, видя, как стонет и задыхается его младший брат Артур, забывал обо всем, соглашаясь терпеть любые унижения, лишь бы облегчить его страдания от этой проклятой Синей чахотки, не прекращающей мучить того с самого рождения.

Мелодичный звон городских часов напомнил мальчику о предстоящем походе в школу Акилина, которую три раза в неделю были обязаны посещать дети простолюдинов. Толпа ребят уже собралась рядом с входом в храм, ожидая начала урока.

— Помоещник, — донеслись до его ушей чьи-то слова.

«Думайте что хотите» — вздохнул Джейк, чувствуя, как