Киллер: Убийца Магов - Макс Верховецкий

Выкрутиться оппонент попытался так: в тот момент, когда барьер был снят, монтировка в руках у Кая резко нагрелась, даже раскалилась практически докрасна. Это было заклинание мужчины, последняя надежда на выход из ситуации. Он думал, что это ему поможет, как же он ошибался... Парень её быстро выронил, но не стал отвлекаться. Ему удалось схватить мага за шиворот пальто — удар, и они повалились на землю. Все происходило настолько быстро, что у мага попросту не было возможность отреагировать.

Никакая боль, никакая усталость, никакие здравые мысли не могли остановить Кая. Его сознание сузилось до одной точки – этого изуродованного, залитого кровью лица под ним. Он сел сверху на поверженного мага, чувствуя, как хрустят кости под своими ударами. Каждый взмах руки обрушивал кастет в лицо врага с мокрым, приглушенным звуком – будто кто-то швырял сырое мясо о камень.

Маг пытался закрыться руками, но парень хватал его за запястья, с силой отрывал от лица и продолжал бить. Кровь брызгала на пол, на одежду, на стены – алые капли растекались по бетону, как будто кто-то размахивал мокрой кистью. Железный кастет, некогда холодный и тусклый, теперь блестел липким алым слоем, с каждым ударом собирая на себе новые порции крови. Она стекала по пальцам Кая, теплая и липкая, смешиваясь с потом и въедаясь в кожу.

Из разбитого носа мага хлестала густая струя, один из ударов раскрошил зуб – белый осколок вылетел и покатился по полу. Веки распухли, превратившись в багровые мешки, но Кай не останавливался. Его дыхание было ровным, руки работали с пугающей методичностью – подъем, замах, удар. Снова и снова.

Еще два удара.

— Остановись… — прозвучали слова человека, который уже захлебывался собственной кровью.

Еще удар.И еще один.

— Хватит… прошу…

Но эти слова Кай уже не слышал. Даже когда мужчина перестал сопротивляться, кулаки парня не разжимались. Он всё бил и бил…

Шла минута за минутой. Попавшая в рот чужая кровь с сильным металлическим привкусом резко вернула парня в реальный мир. Он наконец остановился и только сейчас понял, что уже сильно перестарался. Грудь его быстро вздымалась, дыхание сбилось, появилась одышка. К горлу подступили рвотные позывы от увиденного месива вместо лица мага. Чёрт, лица уже не узнать — а под глазом, чуть выше щеки, даже проступала белесая кость.

Кай аккуратно наклонился к поверженному и услышал в образовавшейся тишине хриплое, слабое дыхание.

— Ещё живой… — с тяжёлым вздохом прозвучали его слова. — Повезло тебе.

С трудом, снова ощущая боль во всём теле, парню удалось подняться. Он шатался, едва держал равновесие. Все его руки были в чужой крови, капли попали на одежду, лицо и волосы. Он в очередной раз подобрал монтировку. Тёплый металл слегка обжигал руку, но уже успел достаточно остыть.

Не церемонясь с той самой массивной щеколдой на двери, Кай сорвал её одним движением. Он вошёл в тёмное помещение, аккуратно, медленно. Рука нащупала выключатель на стене.

Картина предстала перед Каем во всей своей чудовищной откровенности, заставив кровь стынуть в жилах. В полумраке подвала, освещённом лишь тусклой лампочкой с треснувшим плафоном, три женских фигуры сидели, прикованные к трубам ржавыми наручниками. Их тела представляли собой живую карту жестокости - фиолетово-жёлтые подтёки синяков, запёкшиеся полосы от ремней, воспалённые следы от уколов, образующие на внутренних сторонах локтей жуткие звёздчатые узоры. Одна из девушек, с вырванными клочьями волос, безучастно качалась вперёд-назад, её губы беззвучно шевелились, словно повторяя заученную молитву.

Кай узнал сестру заказчицы по едва уловимому сходству в чертах лица, хотя теперь это было скорее жуткой пародией на ту жизнерадостную девушку с фотографии. Её когда-то округлые щёки ввалились, обнажив чёткий контур черепа под прозрачной, восковой кожей. Глаза - огромные, неестественно блестящие от расширенных зрачков - казались чужими на этом иссохшем лице. На шее выделялись тёмные отпечатки пальцев, а на запястьях - глубокие, гноящиеся борозды от верёвок.

Воздух в помещении был густым и тяжёлым, пропитанным смесью пота, мочи, рвоты и чего-то сладковато-гнилостного - возможно, разлагающихся остатков еды в углу. Под ногами хрустели использованные шприцы, пустые ампулы с непонятными препаратами, окровавленные бинты. Но хуже всего был запах страха - тот особый, едкий аромат адреналина и отчаяния, въевшийся в стены этого ада.

И посреди этого кошмара, как насмешка, стояла новенькая камера на профессиональном штативе, её объектив бездушно смотрел на жертв. На мониторе ещё светилась красная точка записи, а рядом валялась стопка чистых дисков с аккуратно подписанными датами. Эта деталь - такая обыденная, такая циничная - переполнила чашу ярости Кая. Его рука сжала монтировку так, что суставы побелели, и следующий удар разнёс технику вдребезги. Стекло осколками разлетелось по комнате, плата с треском лопнула, а исковерканный объектив покатился к ногам одной из пленниц, заставив её вздрогнуть - первый признак жизни за всё это время.

— Нет, похоже, я ещё не закончил… — пробормотал он себе под нос.

Вернувшись в предыдущую комнату, Кай подошёл к избитому противнику. Маг, на удивление, уже был на животе и пытался медленно ползти в сторону выхода. Парень подошёл к нему, выдернул нож из ноги (прозвучал сдавленный хриплый вскрик), после схватил лысого за лоб. Запрокинув голову поверженного к потолку, он одним движением перерезал ему горло.

Будучи не в себе от ярости, Кай хотел сделать то же самое с остальными охранниками, но их уже и след простыл. Повезло, что вовремя успели унести ноги. Парень вывел пострадавших девушек на улицу, накрыв их одеялами и обрывками ткани, которые смог найти в помещении. Ведь дальше находилась ещё одна комната — пустая, с кроватью, где «отдыхали» гости этого заведения.

Уже на улице он стал думать, что делать дальше. Звонить в полицию — не вариант, а глубокой ночью вокруг никого, чтобы позвать на помощь. Да и привлекать к себе внимание в любом случае не хотелось. Поэтому он написал заказчице и, увидев её ответ, поспешил удалиться с этого места. Взгляд из-за плеча последний раз осмотрел трех девушек. Сердце посетили смутные, тяжелые ощущения. Ярость понемногу испарилась, осталось лишь некое подобие на жалость, одно из не многих, что Кай еще мог испытывать к другим.