Забираю вас себе! - Тина Солнечная

А есть ли способ проверить на сколько у него там батарейки хватит? Спросить в лоб? Он не ответит. Или ответит? А что я буду делать, если ответит? Или… просто снова превратится в этот ледяной комок ненависти, которым был со мной всегда.

Я развернулась к нему, прислоняясь к двери ванной. Молча. Смотрела, как он притворяется, что рассматривает что-то за окном.

У меня есть время. Мысль глупая и рискованная, но от неё вдруг стало чуть спокойнее. Я не знаю, зачем мне нужно это делать именно сейчас — может, чтобы убедиться, что он не сдохнет от моей внезапной доброты и расточительности. Может — чтобы понять, как это вообще работает.

— Сядь, — сказала я тихо, указывая на край кровати. Он посмотрел на меня с лёгким недоумением, но подчинился. Вечно этот взгляд — недоверчивый и колючий, как иглы. Я села рядом. Дотронулась до его рубашки, начала медленно расстёгивать пуговицы. Он молчал, не двинулся — только едва заметно напрягся в плечах.

Сидя так неудобно. Чёртова поза. Я не собираюсь ползать по нему, как по алтарю. Так что… — Ложись, Кайрен. На спину. — приказала я ровно. Он чуть повёл бровями, но подчинился. Лёг. И теперь уставился в потолок, будто он куда интереснее меня и моих рук.

Я устроилась сбоку, поджав под себя ноги так, чтобы мне самой было удобно. Кончиками пальцев коснулась его груди, потом нашла ту самую метку. Гладкая кожа, чуть более горячая, чем остальное тело. Начала медленно проводить по ней пальцами, вспоминая каждую строчку из книги. Если я всё делаю правильно — энергия пойдёт в него. И я чувствовала это. Лёгкий, тонкий отклик, как будто капля за каплей утекает из меня и впитывается в него.

Блин, если мама сейчас зайдёт — что я скажу? Новая изощрённая пытка? Хотя вряд ли она поверит.

Я скосила взгляд на его лицо. Он смотрел всё так же в потолок — только веки чуть подрагивали. И сколько это нужно делать? Волна, когда мы сливаемся телами, она накрывает сразу — и наполняет их на мощным потоком. А так… это какая-то вечность. Бесконечное «капание». Интересно, сколько «дней» в той самой волне? Может, если бы я знала, я бы не сидела тут, гладя его, как идиотка.

Может, если поцелую — будет быстрее? Я прикусила губу. Нет. Поцеловать метку — это странно. Очень. С Меем — да, с Томрином — да, с Талмером тем более. С этим… Нет. Не тот случай. Он бы рассмеялся прямо в лицо или, наоборот, снова закрылся на тысячу замков. Так что гладь, Таша. Гладь и не думай. Хотя бы на этот раз сделай всё правильно.

Глава 28

— Почему вы не сделаете всё, как обычно? — выдернул он меня из мыслей низким, ровным голосом. Я моргнула и чуть сильнее прижала ладонь к его метке. — О чём ты? — спросила я, не отпуская взгляд.

Кайрен повернул голову, и наши глаза встретились. — Любые сильные эмоции заряжают нас куда лучше, чем эти ваши… нежности, — произнёс он медленно, почти насмешливо. — Боль — самая яркая из них. Вы знаете это. Так почему решили тратить время на… — он чуть повёл плечами, едва заметно намекая на мои медленные касания. — На это?

Впервые за всё это время я, пожалуй, мысленно поблагодарила его за то, что он такой прямой. Сильные эмоции. Ну конечно. Всё, что я читала, всё, что чувствовала с Меем и Талмером — это ведь всегда было не просто «прикосновения». Это были вспышки. Взрыв чувств. А боль — это сильнее всего. Особенно для нас двоих.

— Хочешь боли? — спросила я тихо, но взгляд не отвела, наоборот — чуть придвинулась ближе, почти нависая над ним. Кайрен не ответил сразу. Он буравил меня своими холодными глазами, будто искал что-то на дне моей души. — Своей или моей?

Я чуть склонила голову набок, разглядывая его лицо, каждую черту, слишком идеально вырезанную для того, чтобы стоять на коленях. Ответа вслух не было — но я его увидела. И то, как в его взгляде что-то вспыхнуло. Ему понравилось бы. Но у меня сейчас не было ни желания, ни времени ходить потом со шрамами на спине, цепляя ими взгляд моей матушки за завтраком.

Я выдохнула. Ладонь всё ещё лежала на его метке — горячая, властная. Нет, Кайрен. В другой раз. Сейчас я выбираю гладить.

Я чуть сместила ладонь по его груди, прижимая пальцы плотнее к метке, и спросила:

— Почему тебе это не нравится? Без боли. Разве ты не должен быть рад?

Он вскинул на меня взгляд — прямой, холодный, но в нём что-то тлело. Не ненависть, нет — что-то глубже, почти обидно-злое.

— Я вас раскусил, — произнёс он медленно, и от этих слов меня будто кольнуло. — Вы сейчас заставите нас всех привыкнуть к этой новой доброй Таше. Он чуть наклонил голову, уголок рта дёрнулся — не улыбка, но почти. — А потом вернётся старая. И вы насладитесь нашим отчаяньем. Потому что к хорошему быстро привыкают.

Он сказал это тихо, без обвинения. Словно констатация факта. И почему-то от этого внутри всё сдавило сильнее, чем от любой плети. Вот же ты, Кайрен. Всегда всё выворачиваешь.

Правда в том, что я сама понятия не имела, где эта настоящая Таша. Где она бродит — если вообще ещё существует — и что она делает, пока я тут… так старательно изображаю свою версию её жизни. Вернётся ли она? Сотни раз я пыталась представить, как это может случиться: я засыпаю — и всё, утром просыпаюсь уже не я. Она забирает обратно своё тело, свои игрушки, свои плети и свои извращённые забавы. Наверняка уничтожает всё, что я тут успела создать. Всю эту зыбкую пародию на тепло. Или, может, всё это — просто длинный, липкий сон? Ответов у меня не было. А глядя в глаза Кайрена, я понимала — он тоже не найдёт их за меня. Но, может быть, я хотя бы успею подарить им что-то иное, прежде чем проснусь… или прежде чем она вернётся.

Я выдохнула, заставляя себя не реагировать на его колючий взгляд. — Ты мне не веришь, Кайрен. Поэтому будь полезен, раз уж лежишь тут. Напоминай мне сам, насколько мои поглаживания бесполезны. На сколько их хватает?

Он замер, а потом губы дёрнулись — явно решил, что это какая-то очередная изощрённая игра. Ну и пусть. — На день, — сказал он ровно, глядя