Знаток: Узы Пекла - Герман Михайлович Шендеров

– Видал?

– Гэта шо ж, она… – но Максимка не успел договорить – на тропке в лесу, откуда вышло животное, кто-то зашуршал в кустах и негромко выматерился.

– Стоять! Гэта, як его… Хэндэ хох! – неожиданно заорал во всю глотку Демьян, отчего лошадь взбрыкнула от неожиданности, встала на дыбы и заржала.

Видимо, поняв, что раскрыл себя, тот, кто прятался в кустах, ломанулся бежать, и Демьян рванул за ним.

Ученик побежал следом, вглубь леса, вдоль ручья, путаясь ногами в полусгнившем валежнике. Впереди пыхтел Демьян, который ориентировался в темноте, как летучая мышь. Максимка же пару раз чуть не сломал ноги, едва не провалившись в лог, – ям тут хватало. Беглец, судя по всему, тоже не избежал этой участи – рухнул в один из оврагов, заверещал, пытаясь выкарабкаться. В сгустившемся полумраке Максимка увидел знатка, который стоял над ямой и почему-то смеялся:

– Ну шо, товарищ бес, вот ты и попался!

А в яме ворошился тот самый – со свиной харей, весь в растрепанной шерсти, здоровый и крепкий. Наклеенные по краям пасти зубья теперь белели среди палой листвы. «Бес» стонал и глухо кричал – из-за накладной морды вопли казались совиным уханьем:

– Не трожь, не трожь, я ногу вывернул, а-а-а!

– Я тебе ща не тока ногу выверну, а и шкуру твою наизнанку заодно! – кричал на него Демьян. – Ты чаго тут народ пугаешь, ирод, под трибунал захотел?

– Это председатель все, не виноватый я, дядька, не бей! Никодим все придумал!

Максимка подошел ближе, встал рядом с Демьяном. Упавший в овраг «бес» снял маску – обнажилось потное лицо, такое знакомое. Афоня! Тот студент-биолог!

Афоня плакал, как дитя, утирал сопли и переводил жалобный взгляд с знатка на Максимку и обратно. Нога его лежала под неестественным углом; Максимка присвистнул – да он ее не вывернул, а сломал, поди. По лесу, як заяц, не поскачешь, особенно по такой темени.

– Копыто сраное… – ныл Афоня, снимая и отбрасывая с подошвы закопченную дочерна металлическую кружку. Сейчас он выглядел совсем не бесом, а запаршивевшим скоморохом в нелепом костюме из коричневой пакли, местами оборванной.

– То-то, урок тебе буде. Ты какого хрена меня бил, биолух?

– Та испужался я, дядька! Я ж не со зла, вот вам крест!

– Крестишься, а сам в церкви мусора накидал и на стенах писал похабщину, – назидательно сказал Демьян. – Ты шо, студент, не определился – с Богом ты иль с коммунизмом?

– Та не я это… То до меня еще намялякали…

– Ладно, давай выползай. За руку тягай, – зна́ток протянул ладонь.

Вытащили «студента» наружу. Тот вжимал голову в плечи – ожидал, что будут бить. Плаксиво проблеял, обращаясь почему-то к Максимке:

– Ну ты-то мне веришь, малой? Не хотел я зла, вот клянусь!

Максимка пожал плечами. Он сам пока ничего не понимал – но было жутко интересно.

Зна́ток отвесил «студенту» крепкую затрещину, у того аж голова мотнулась, как у матрешки. С тихим «ай!» Афоня схватился за висок, Максимка ему даже посочувствовал – удар у знатка что у медведя.

– То тебе за церкву, – пояснил Демьян. – И мы в расчете, так и быть. Давай сказывай: ты кто таков, чаго тут забыл?

– Курсант я…

– Откуда?

– С военной части, под Гомелем… И парни тоже оттудова. С гауптвахты нас забрали.

– А тут вы как оказались?

– Бак-тер-иологи-чес-кая опасность, – с трудом выговорил по слогам Афоня и в ответ на вопросительные взгляды объяснил: – Мы вроде как эти, санитары-поджигатели. Нас месяц назад сюда спровадили, под ответственность Никодима. Деревню сжечь надо перед затоплением – так делают, когда населенные пункты всякие топят. Ну, когда дамбу открывают. Озеро тут будет вместо низины.

– Та-ак, вот это новости, – протянул Демьян. – И шо дале?

– Ну, на губе вообще хреново жить, – рассказывал Афоня, – жрать нечего, дрочат каждый день, бьют почем ни попадя. Припухали мы там так, что… Эх, Красная армия, туды ее налево… Приехал Никодим, договорился там с наччасти – нас ему в подчинение отдали, выдали смесь горючую, огнеметы и костюмы специальные, шоб деревню жечь. А тут бабки эти уезжать никуда не хотят – ну, Никодим и говорит нам, мол, я за вас, ребят, договорюсь, шо вы тут якобы работу важную делаете, буду вас кормить-поить, а вы, мол, в лесу посидите малость… Ну и бабок этих надо шугануть, шоб они сами согласились уехать, – якобы тут черти всякие живут. У Максимки будто вспыхнуло что-то в голове. Конан Дойль, «Собака Баскервилей»! Он же читал!

– Вы лошадь фосфором обмазали! – воскликнул он, и Демьян с довольным видом потрепал его по плечу – догадался сам, чертяка.

– Ага, – горестно кивнул Афоня, с гримасой поправляя ногу. – Обмазали… Фосфорный состав для розжига нужен. Никодим коняшку привел, мы ее в лесу держим. Бабок лошадью знатно так шуганули, но они уезжать все одно не хотят. Упертые как ослицы.

– А костюм откуда? – кивнул Демьян на бесовскую одежду.

– Дык это, он же в клубе раньше всякие культурные мероприятия вел. Остались костюмы разные. У меня еще один есть.

– Так ты полудницу играл! – ахнул Максимка. От всей новой информации голова шла кругом, а Демьян лишь кивал, словно во всем давно разобрался. Ну точно – аглицкий сыщик Холмс!

– Ага, я полуденница… В бабу со страшной мордой рядишься, вниз под одежку огнеупорный костюм и ранец огненный за спину – ну, которые нам в части дали для работы. Через рукав шланг – шоб огнем пыхать.

– Ну ты, брат, даешь… Тебе в актеры надо! А трактор кто завел?

– Да Ванька в нем ездил. Ну, ушастый который. Он малой просто шкет, сховался внутри так, будто трактор сам по себе катался. Стекла покрасил там снизу. Во-о-от… Ну а в церкви мы по очереди дежурили. Орали там, бесились. Как сказано было!

– И курей у старух воровали? – строго спросил зна́ток.

Афоня лишь виновато шмыгнул носом.

– М-да-а, набедокурили вы тут… Давай сюда лапу свою, шину наложу. А потом к твоим пойдем.

Двое других курсантов быстро поняли ситуацию, потупили взоры, принялись в два голоса оправдываться. Над костром снова пыхтел котелок; пахло вкусно.

– Никодим скоро придет, – уведомил лопоухий Ванька. – К полуночи обещался. – Гэта добре. У меня к нему разговор сурьезный. Сходи-ка за лошадью – она там, небось, в лесу совсем очумела, бедолага.

– Та она привычная.

– Чего готовите? – спросил Максимка, подсаживаясь к костру.

Демьян даже попробовать не дал всех вкусностей, что принесли домой Лексевна