Тоска - Александр Александрович Павловский

дальше дороги ничего не видит. Сразу отпадает надобность крутить лассо флирта и быть открытым, когда знаешь, что, накинув удавку конь все равно не пойдет в другую сторону, он ведь уже запряжен.

Многие при знакомстве стараются об этом сразу не упоминать, оставаясь открытым и свободным в мыслях, но владеющим собой и не переходящим границы. Верность и своеволие – разные понятия. И порой стоит понимать, что ты выбираешь, чтобы не ошибаться постоянно.

Эх, если удастся, то я бы с ней встретился вновь. Также поговорить. Но, думаю, без пастилы. Этот воздушный хлеб не моя тема, уж слишком приторно и кисло. А вот сбитень мне понравился, нужно будет найти рецепт и попробовать самому сварить дома. Бодрящий напиток, хоть и говорят, что глинтвейн лучше. Но это только для особо пьющих, а я к этому числу себя не прибавляю.

А вообще нужно серьезно поговорить с ней о городе. Очень часто всплывают проводники в словах, и они якобы знают какую-то правду. Это видимо какие-то гиды по городу, которым открыты все козыри, и они ими успешно пользуются. Но всё равно не понятно отчего у них такая власть и сила? Понять бы что это всё значит. Может тогда и возьмусь за полноценную работу над книгой.

Хочу позвонить Лизе и размазать её в кресле очередным безумным рассказом того, что я придумал. А затем прочесть ей только аннотацию и услышать, как она закипает от недовольства. Она такая душка, когда злится и стерва, когда поджимают сроки. Будто она не про дедлайн талдычит, а старается перекричать боль от натирающих косточек бюстгальтера. Но она всё равно молодец, словно атлант, что держит на плечах издательство.

А подле неё наша плодовитая троица: Головин, Устюжин, Ильин, что всегда пишут только бестселлеры. Но в этот год я не видел на прилавках книжных ни одного нового романа. За пять лет мы втроем написали порядка десяти произведений, четыре из которых были награждены, три были взяты Министерством образования в перечень обязательной школьной литературы, а роман «Гнедые кони» был переведен на шестьдесят пять языков и получил несколько престижных наград за рубежом. Лиза не просто нами гордилась, она нас боготворила. А мы взамен заваливали её очередными текстами, что из года в год плодоносили богаче и сочнее. Но в этот год все замолчали. Как по щелчку.

Но в этом городе я чувствую себя в своей тарелке. Это не мое место в плане остаться на совсем, но, если в этом месте у меня будет возможность написать очередной бестселлер, то я готов потерпеть всего его странности. Говорят, что здесь ночи опаснее дня и это еще один повод остаться подольше. Дождусь ночи без дождя и увижу всё своими глазами. В принципе, если попаду в драку, то пара лишних синяков не испортят вид уже имеющихся. Поэтому, стоит рискнуть.

Ладно, на этом пока всё, но буду держать тебя… Да в принципе это не нужное уточнение. В общем, до связи».

Глава 7. День шестой

Если задерживаешься на одном месте больше двух дней, то становишься постояльцем. Восторг первых дней испаряется, ты начинаешь замечать изъяны, которые раньше оставались не в фокусе. Воодушевление смягчало тональность красок на привычные твоему глазу, но, как только ты задерживаешься дольше положенного, мозг отключает эту энергозатратную функцию. Так, из сказочного места, возвращаешься в угрюмую реальность, где люди не совсем уж и улыбчивые, а архитектура не такая уж и особенная.

Хочется видеть то, что представляешь, опуская на город ширму Потемкинских деревень. Да, несомненно, всё сразу становится живым и красивым, но стоит отодвинуть фотоколлаж жизни, а там ничего. Нельзя надеется на лучшее, пересекая чьи-то очерченные границы реального. Голодные волки есть одинаково и в лесу, и в зоопарке, только одних ты кормишь с руки, а другие отгрызут тебе руку.

Я с каждым новым днем не удивляюсь пасмурной погоде. Циклон завис над Коломной, как пригвождённый невидимым штырем. Чем сильнее натяжение и боль в голове, тем громче рыдают облака. Обычно солнце в этом время уже зевает в окна, но сегодня оно мирно спит где-то на уровне второго светлого неба. А занавески, как ни открывай лишь добавляют тени в комнату, сливаясь с тусклым свечением пыльной лампы.

В коридоре послышались шаркающие шаги. Так, словно кто-то умышленно привлекал внимание или решил, что находится совершенно один в гостинице. Такие противные звуки, скребущие по нервам соседей. Я быстро умылся и вышел. На площадке перед фикусами стояла дама преклонных лет. Она нагнулась, подняла цветок одной рукой, придерживая себя другой за поясницу. Такая женщина обычно бывает соседкой по лестничной клетке, которая и зимой, и летом ходит в пуховике, водит за собой сумку на колесиках, а в первые солнечные дни весны увозит гектары рассады из дома куда-то в дачные дебри. И эта видно была не исключением, странно только, что она заселилась в гостиницу. Когда женщина развернулась с цветком в руке, то обдала Лешу холодным пронизывающим взглядом, оценивая ситуацию и надобность давать какие-то комментарии.

– Ну и правила тут! – она нахмурила брови. – Не все умеют обращаться с цветами, да к тому же такие проходимцы, – она неучтиво адресовала это Леше, – и наверняка почти треть горшков остаются пустыми. Живому не прорасти в этой баночке. Лишь временное пристанище. Как человеку, что свой временный инкубатор называет квартирой, а в большинстве случаев «домом». Но, как же домом может быть то, что остывает, когда тебя там нет? Ни очага, ни берегущих реликвий, всё похоже на этот пластиковый горшок. Заселяемся, чтобы не прорасти.

Я смотрел на нее с неподдельным интересом и не мог разобрать всю словесную тарабарщину. Но то, что это было упреком сомневаться не приходилось. Её надменный тон и странное рассуждение. Весь свой монолог она шаркала в мою сторону и не затыкалась ни на секунду. Хотела высказать мне всё свое недовольство и оставить после себя послевкусие. Это ведь единственная радость, что еще осталось в ее жизни – трепать нервы. Неважно кому и при каких условиях, главное выполнить задание. В старческом командном пункте черепной коробки, генерал Маразм не приемлет дезертиров и оспаривающих решения.

– И я совершенно не понимаю, почему цветок нужно брать самой? – поравнявшись глаза в глаза она почти крикнула. – Такие вещи должны сразу находиться в комнате с леечкой для полива. Но тут заставили меня самой всё взять, да