Заговор Красного Волка - Роберт фон Штейн Редик

обращайте на него внимание — он слеп. Мой левый глаз — тот, который вас видит.

А теперь слушайте: мистер Ускинс сказал вам все правильно. Вы, смолбои, на моем

попечении. Поступайте со мной правильно, и я буду делать то же самое для вас; поступайте неправильно, и вы найдете во мне правильный старый ужас! А теперь

давайте замолчим и послушаем, что скажет капитан.

Роуз действительно шагнул к краю помоста. Его тяжелые руки вцепились в его

бока, он посмотрел на горожан сверху вниз непроницаемым холодным взглядом и

стал ждать. Крики и шепот стихли, опять.

— Вы думаете, что знаете меня, — сказал Роуз тихим голосом, который каким-то образом прокатился по площади. — Нет, не знаете. Был капитан Роуз, который

плавал на Великом Корабле во всех водах отсюда до Головы Змеи, и который

потерял свой корабль десять лет назад. Но я не тот человек. Перед вами стоит тот, кто познал бремя власти и больше не жаждет ее. Народ Соррофрана, теперь я живу, чтобы служить, как когда-то жил, чтобы служили мне. С позволения Его

Превосходительства я снова буду командовать « Чатрандом», но, когда закончится

это путешествие, закончится и моя карьера моряка. Я удалюсь на остров

Раппополни. Я претендент на вступление в Братство Храма Ролн.

Старуха подпрыгнула так сильно, что ее кошка спрыгнула на землю. Мистер

Ускинс разинул рот. По все площади раздались смешки и недоверчивые возгласы.

Раппополни был священным островом в Узком море. Тысячи людей посещали его

храм каждый год. Монахи Храма Ролн приняли жизнь в бедности и

самопожертвовании: два качества, которые никто никогда бы не приписал Роузу.

— В своей доброте, — продолжал Роуз, — император послал мне духовного

спутника. В этом путешествии Брат Болуту будет помогать мне в моих молитвах, даже когда он будет ухаживать, — с таким же состраданием, без сомнения — за

животными в нашем трюме.

Черный человек даже не моргнул. Он наблюдал за Роузом, как за явлением

природы, таким же как змея, проглатывающая яйцо в два раза больше своей

головы.

— Теперь к другому вопросу, — сказал Роуз. — Я знаю, многие из вас

прекрасные моряки, и надеялись сегодня утром наняться на корабль. Это правда, что нам нужно больше матросов — на самом деле еще три сотни, чтобы

укомплектовать наш экипаж. Но, с сожалением должен сказать, что мы будем

подписывать команду в Этерхорде, и только в Этерхорде.

Вот теперь люди завыли. Предательство! Обман! Женщина подняла кулак и

крикнула:

— Ты берешь мальчиков, но не их отцов, ага? Чо ты собираешься с ними

делать, если не могешь пригласить отцов на борт?

Роуз поднял свою широкую руку:

— Это вопрос имперского права.

— Закон моя челюсть! — закричала женщина. — Что это за закон?

74

-

75-

— Закон о королевских перевозках, мадам.

Это успокоило толпу: они не знали, что означает королевская перевозка, но это

звучало величественно, и они хотели услышать больше.

— Наша миссия, конечно, связана с торговлей, — снова начал Роуз, — но это

также и миссия мира. В Этерхорде мы возьмем на борт пассажира высочайшей

важности: не кого иного, как Эберзама Исика, адмирала флота Его

Превосходительства в отставке и нового посла в Симдже. Именно там, в

нейтральных водах, Исик встретится со своим коллегой, послом Мзитрина, чтобы

договориться о постоянном мире между империями.

Теперь тишина была полна глубокого благоговения.

— Договор Симджи, Великий мирный договор, — продолжил Роуз, — станет

поворотным моментом для этой империи, да и для всего Алифроса в целом.

Перевозя Эберзама Исика и его семью, мы должны вести себя так, как будто

перевозим саму императорскую особу. Там будет полный почетный караул, а также

все удобства и роскошь для уважаемых пассажиров. И доплата за все это смолбоям.

Но, увы, и дополнительные меры предосторожности. Поэтому мне приказано

набирать моих матросов под непосредственным наблюдением Аметринового

Трона. Никто выше уровня смолбоя не является исключением.

— А как насчет этих чертовых пушек? — крикнул кто-то. — Мой сын не

записывался в качестве мальчика, подносящего порох!

Роуз резко взглянул на говорившего. Казалось, он был на грани какого-то

быстрого ответа. Но момент прошел, и он заговорил тем же успокаивающим тоном, что и раньше.

— « Чатранд» плывет с миром, но он был построен для войны — древней и

колоссальной войны. Эти пушки — реликвии. По правде говоря, их место в музее, а

не на орудийной палубе. Мы держим в рабочем состоянии лишь несколько из них: достаточно, чтобы защититься от пиратов. Не бойтесь за своих сыновей! Я