Белая слива Хуаньхуань - Лю Ляньцзы

– Госпожа, если вы в ней уверены, тогда я могу быть спокойна.

– На самом деле, я не до конца ей доверяю. Она думает, что я узнала о ее предательстве из-за запаха благовоний, и даже не догадывается, что я давно приказала следить за ней. Вот и сейчас Сяо Лянь не спускает с нее глаз. Если она опять меня предаст, тогда я больше не буду ее жалеть, и никто не сможет обвинить меня в беспричинной жестокости.

Цзиньси понравились мои слова. Она улыбнулась и сказала:

– Честно признаюсь, госпожа, я думала, что вы слишком великодушны и из-за этого в будущем у вас могут быть неприятности. Но теперь я понимаю, что зря переживала.

Я тоже улыбнулась, глядя на ее довольное лицо.

– Если уж говорить о доверии, то тебе я доверяю больше всех. Но я никак не пойму, почему ты так мне предана и так решительно меня защищаешь, ведь мы знакомы чуть больше года.

– Госпожа, вы верите, что людей сводит судьба? Я верю.

– Какая чудесная причина! – Я рассмеялась, а потом заглянула ей в глаза. – У каждого человека свои причины поступать так или иначе, но для меня твои причины не важны. Главное, что ты предана мне всем сердцем. Для меня этого достаточно.

Я подавила зевок. После того как Сюаньлин публично высказал свое неодобрение фэй Хуа, жизнь в гареме стала гораздо спокойнее. Я теперь чаще общалась с шуи Фэн, и мы постепенно подружились. Теперь я могла положиться не только на Линжун, но и на нее. Но намного значимее была негласная поддержка императрицы. Благодаря ей мы с Линжун прочно утвердились на своих местах. Но забывать о фэй Хуа все равно не стоило. Она была частью гарема гораздо дольше меня, у нее было много связей, а еще за ней стояла могущественная и влиятельная семья. Можно было сказать, что противник отступил с поля боя, но только на время. Но пока сохранялось равновесие сил, в гареме царили мир и порядок.

Вот только Мэйчжуан приходилось страдать из-за того, что мы никак не могли найти доказательства ее невиновности. Лю Бэнь как сквозь землю провалился. Как бы это ни было печально, но в ближайшее время она могла забыть о свободе. С другой стороны, ей повезло, что мы с шуи Фэн могли хоть как-то о ней позаботиться, да и тетушка Фан Жо тайком ей помогала, поэтому положение было не настолько ужасным, каким могло быть.

И вот началась пора осенних ветров. Легкая однослойная одежда уже не могла защитить от прохладных дуновений. Но при этом мы не замерзали. Память об изнуряющей летней жаре оказалась еще слишком свежа, поэтому нам было даже приятно, когда ветер проникал под одежду. Свежий и сладкий аромат османтуса, словно бы моросящий дождь, постепенно пропитывал нашу одежду, кружился около висков и щекотал кончик носа, опьяняя без вина. Я прилегла поспать у западного окна. Мои волосы черным облаком разметались по подголовнику, и в них, если присмотреться, можно было разглядеть ароматные цветы и семена османтуса.

После того как я немного вздремнула, мне сообщили, что с визитом явился новый управляющий Министерства двора Цзян Чжунминь. Он занял этот пост вместо Хуан Гуйцюаня, которого лишили должности и строго наказали за пренебрежение к любимой наложнице императора. Евнух Цзян прекрасно понимал, кому обязан своим повышением, поэтому с особой внимательностью относился к запросам из дворца Танли. Ему не терпелось показать свои способности и отблагодарить меня за то, что я помогла ему, даже если и не намеренно.

На этот раз он был не таким спокойным и собранным, как обычно. Дрожащими от волнения руками он держал поднос, накрытый расшитой золотом красной парчой.

Я не удержалась от шутки:

– Что же это за вещь такая, что ты так трепетно к ней относишься?

Евнух Цзян широко улыбнулся, отчего около его глаз собрались лучики морщин, и сказал:

– Это подарок императора. Он велел преподнести его младшей хозяйке. Как только вы его увидите, вы сразу же все поймете.

Он откинул парчу, и я увидела на позолоченном подносе пару сияющих дворцовых туфель. Они блестели так сильно, что слепили глаза. Даже Цзиньси обомлела, хотя за время службы во дворце она успела повидать многое.

Это были туфли на высоком каблуке, выполненном из травяного нефрита, который считался одним из самых редких сортов ланьтяньского нефрита [67]. Несмотря на то что каблук и подошва туфелек была сделана из блестящего минерала изумрудного цвета, они все равно сохраняли тепло, и ногам никогда не было холодно. А еще в такие туфли часто вшивались различные благовония, поэтому, когда наложница шла, вокруг ее ног витал приятный аромат. Носки туфель были украшены крупными жемчужинами идеальной круглой формы. Такие привозили из уезда Хэпу. А на боковинах туфель с помощью драгоценных камней и мелкого жемчуга, пришитого шелковыми нитями, мастерицы изобразили плавающих среди лотосов уточек-мандаринок, символ любящей супружеской пары. Но самой дорогой частью этой обуви были не драгоценные камни, а материал, из которого был сшит верх. Это была знаменитая вышитая золотыми нитями шуская парча [68], про которую издревле говорили «прекрасная парча, чья красота проявляется после омовения в речных водах». Парча из Шу высоко ценилась не только потому, что была красива и вышита золотом, но и потому, что для создания одного рулона требовалось, чтобы сотня мастериц трудилась целых три года. Цена этой ткани была сравнима со стоимостью драгоценностей. За один цунь давали один доу золота [69]. Даже при императорском дворе редко можно было встретить женщину в наряде из шуской парчи. Использование этой ткани для пошива обуви было запредельным расточительством.

Я приняла подарок императора со счастливой улыбкой.

– Передай государю мою искреннюю благодарность. Вот только мне любопытно, где для этих туфель взяли шускую парчу? Насколько я знаю, дань из Шу привозили в феврале этого года. И тогда парчу отослали во дворец императрицы и во дворец тайхоу. В следующий раз ее привезут только через полгода.

Цзян Чжунмин низко поклонился и ответил:

– Это все благодаря особой любви императора к младшей хозяйке. Он послал принца Цинхэ с проверкой в Шу, а тот увидел там недавно сотканную парчу с новым рисунком. Он сразу же отправил людей в столицу, чтобы они привезли отрез драгоценной ткани его брату-императору. Как только ткань привезли,