Белая слива Хуаньхуань - Лю Ляньцзы

– Вот оно как, – сказала я, но мои мысли уже были далеко.

Получается, что принц покинул столицу сразу же после той ночи, когда мы вместе переплывали пруд Тайе. Если посчитать дни, то получается больше месяца. Вот и славно! Чем реже он будет появляться во дворце, тем реже я буду вспоминать про тайну, которая кроется в его кошельке, и про те чувства, которые я не могу себе позволить. Хотя, надо отдать ему должное, он никогда о них не заговаривал.

Просто я боюсь. Боюсь, что вновь возникнет то странное, смущающее чувство, о котором я так старалась забыть.

И чтобы не вспоминать о нем, я убрала с полок все сочинения Цюй Юаня: и «Горного духа», и «Лисао», и «Девять песен», и «Фею реки Сянцзян».

Я надеялась, что прошлое покроется пылью, как давно нечитанные книги.

Но мне опять напомнили о нем, и мои мысли унеслись в далекое Шу. Интересно, на что похожа «бессонная ночь под проливным дождем у горы Башань»? Хотелось бы это узнать, но все, что я могла, это смотреть на небо через квадратное окно, держа в руках сборник стихов Ли Ишаня, и воображать те места, в которых я никогда не бывала [70].

Неожиданно донеслись звуки уверенных шагов, и через пару секунд за спиной евнуха Цзяна показался сам император. Я поднялась и приветливо улыбнулась. Сегодня Сюаньлин не хмурился, а значит, у него было хорошее настроение. Посмотрев на нефритовые туфельки, он сказал:

– Примерь их. Хочу проверить, подойдут они тебе или нет.

Я послушно взяла его подарок и ушла в спальню. Сбросив шелковые туфли, я надела нефритовые.

Сюаньлин, шедший следом за мной, рассмеялся:

– Как строго ты соблюдаешь правило, что женщинам нельзя показывать ноги никому, кроме своего мужа.

– Как считаете, красиво смотрятся или нет? – спросила я, скромно потупив взгляд.

– Они прекрасно выглядят на твоих ногах, а главное, пришлись впору! Значит, я не ошибся с размером.

– Вы про что? – удивилась я.

Сюаньлин крепко обнял меня и радостно сказал:

– Я приказал мастерам сшить туфли в четыре цуня и два фэня [71] и не ошибся!

Я задумалась, припоминая наши разговоры.

– Ваше Величество, но мне кажется, что я никогда не говорила, какой у меня размер ноги.

– Мы уже столько раз делили одну подушку, что теперь я знаю про тебя все. – Сюаньлин усмехнулся, словно бы мой вопрос показался ему глупым. – Кстати, я не просто так приказал мастерицам вышить уток-мандаринок. Я хотел… – Он резко замолчал, заметив, что я веду себя не так, как обычно.

А я отвернулась к окну, сквозь которое проникал свежий осенний ветер, предвестник первых морозов. Я понимала, что он старался сделать мне приятно, но от этого почему-то было не по себе.

Нет, это вовсе не значит, что его подарок меня не тронул. Просто после того, как я навестила Мэйчжуан, я начала невольно, а порой и осознанно отдаляться от него, и он, конечно же, это заметил.

– Хуаньхуань, я тебя чем-то обидел? – прошептал Сюаньлин, и его дыхание коснулась моего уха.

Вдалеке за окном виднелись клены, покрытые золотистой листвой. Среди желтой массы порой попадались темные пятнышки – деревья, у которых листья не пожелтели, а покраснели. А дальше… Дальше было только невзрачное осеннее небо.

– Нет, Ваше Величество, вы меня не обижали, – прошептала я в ответ.

Император схватил меня за плечи и отстранился, заглядывая мне в глаза. Мне показалось, что он удивлен и даже немного напуган.

– Хуаньхуань, я ведь тебе уже говорил, что, когда мы наедине, ты можешь называть меня «Сылан». Ты забыла?

– Я оговорилась по привычке, – ответила я, потупив взгляд. – Я просто немного испугалась.

Он ничего не сказал, а лишь молча стиснул меня в объятиях. Так мы и стояли, пока тепло его тела не прогнало осенний холод, потихоньку пробирающийся под одежду.

– Не бойся. Ты получишь все, что я тебе обещал. – В голосе Сюаньлина было столько нежности, что в этот миг я позабыла обо всем остальном. – Хуаньхуань, я буду оберегать тебя до конца жизни.

Я вспомнила тот день, который мы провели у цветущих абрикосов, ласковые речи, которые мы вели, лежа на одной подушке, и то обещание, данное в его кабинете. Мое сердце дрогнуло. На него словно бы повеяло легким и теплым весенним ветерком. Я так расчувствовалась, что захотелось плакать.

Но я сдержалась и не проронила ни слезинки. Я протянула руки и обняла его за тонкую и горячую шею.

Может, я и правда для него особенная? Если в его сердце есть хотя бы капелька любви, то это окупит все мои страдания.

Дождавшись глубокой ночи, когда на улице чувствовался мороз, а по земле стелился густой туман, я накинула халат и поднялась с кровати. Выглянув в окно, я увидела черное-черное небо, покрытое бесчисленными звездами. Оно напоминало мне темный бархат, по которому рассыпали сверкающие бриллианты. Именно такими ночами люди выглядывали в окна и восхищенно вздыхали. Сюаньлин подошел и обнял меня сзади. Настало время «очистить фитилек свечи у западного окна» [72].

– В столице все небо усыпано звездами, а вот в Шу, судя по письму шестого брата, идут дожди и такой красоты не увидеть. Но, к счастью, в том месте у горы Башань, где он остановился, даже дождливой ночью очень красивые пейзажи. Для него это хоть какое-то утешение во время тяжелого путешествия.

Я улыбнулась, но не стала ему отвечать. Я прислонилась к его теплой груди и задумалась. Я уже настроилась «почистить фитилек», но он заговорил про дождливые ночи у горы Башань. Вот и встретились случайно две фразы из одного стихотворения. Сюаньлин молча наклонился и прижался щекой к моей щеке. Наши тени слились воедино, будто бы мы стали одним человеком. В этот момент мое сердце наполнилось нежностью. Мне больше не хотелось думать о человеке, чья одежда пропиталась запахом поллии, которому одиноко сейчас под дождем у горы Башань. На душе сразу стало так спокойно, что я подумала: «А может, Сюаньлин на самом деле меня любит?»

Зима в этом году запаздывала. Лишь в двенадцатом месяце прошли первые сильные снегопады и вслед за ними наступили морозы. Однажды снегопад длился несколько дней подряд. С неба падали хлопья, напоминающие гусиные перья. Я тогда стояла у окна и любовалась заснеженным пейзажем. Из-за валящихся с неба снежинок у меня закружилась голова, поэтому я отвернулась от окна и посмотрела на Сюаньлина, который сидел