Белая слива Хуаньхуань - Лю Ляньцзы

Чунь обиженно надула губки и сказала:

– Разве это глупости? Я просто повторила то, что сказала моя матушка. Ваше Величество, вы тоже думаете, что это глупости?

Сюаньлина рассмешили обиженное лицо Чунь и ее наивный вопрос. Он так расхохотался, что чуть не ударился лбом о стол.

– Нет, конечно же, нет! Разве это глупости? Это замечательные слова, – сказав это, он потянул меня за руку, заставляя подойти поближе. – У нас с цзеюй все точно так же.

У Сюаньлина были очень теплые ладони, и когда он сжал мою руку, его тепло словно бы проникло сквозь кожу и согрело душу. Я благодарно улыбнулась, наслаждаясь редким моментом душевного спокойствия и тихого семейного счастья.

Глава 11

Дождливая ночь у горы Башань

По прошествии трех дней наложница Фан Чуньи удостоилась благосклонности императора. И вот в двенадцатый месяц тринадцатого года правления императора Сюаньлина чанцзай Фан повысили до ранга лянъюань, а мэйжэнь Ши наградили званием «Кан», что означало «спокойная», и рангом гуйжэнь [78]. Как говорится, когда поднимается вода, поднимается и корабль, так и мое влияние при дворе росло, когда мои близкие подруги возвышались над другими наложницами. Я продвигалась шаг за шагом к своей цели: стать такой же влиятельной и могущественной, как фэй Хуа.

Чуть больше года назад мы втроем – я, Чунь-эр и наложница Ши – жили все вместе во дворце Танли, но, когда я притворилась больной, желая избежать внимания императора, императрица велела Чунь и Ши покинуть дворец, чтобы они не мешали мне выздоравливать. И хотя я давно уже поправилась, Сюаньлин и не думал возвращать их в Танли. Уже становилось неприличным, что я так долго одна занимаю далеко не маленький дворец. Когда стало известно о повышении наложницы Фан и наложницы Ши, я подумала, что можно попросить поселить Чунь в западном флигеле моего дворца. Тогда бы мы смогли заботиться друг о друге. Что же касается наложницы Ши, то она никогда не вызывала у меня особой симпатии. К тому же после того как спустя три года забвения император вспомнил о ее существовании, она возгордилась и стала чаще приходить в гости, чтобы в очередной раз выплеснуть на меня ведро льстивых фраз. Видимо, считая, что благодаря моему расположению она сможет добиться чего-то большего. Но меня это сильно раздражало.

Поэтому я навестила императрицу и попросила позволить Чунь снова жить вместе со мной. Когда о переезде наложницы Фан узнали другие жительницы гарема, со всех сторон стали слышаться завистливые вздохи. Все они знали, что император часто приходит в Танли и порой остается на ночь, а это значило, что у Чунь-эр больше возможностей увидеться с государем, чем у них.

Сюаньлину нравилось в Чунь то, что она оставалась по-детски наивной и очаровательной. Он нечасто баловал ее подарками или своими визитами, но при этом у нее была своя исключительная привилегия: ей многое прощалось и от нее не требовали строгого соблюдения дворцовых правил. Императрица и шуи Фэн тоже по-доброму относились к Чуньи, поэтому были рады, когда ее повысили. Для Сюаньлина же главным было то, чтобы Чунь оставалась самой собой, но при этом не переступала рамки приличий. В сложившейся ситуации был только один минус: император перестал уделять внимание Линжун.

Но ее это нисколько не огорчало. Дружба между нами тремя крепла со временем, и мы жалели только о том, что с нами нет Мэйчжуан, которую все еще держали под стражей.

Моя мирная жизнь продолжалась вплоть до конца тринадцатого года эпохи Цяньюань, когда в канун Нового года я вновь увидела принца Сюаньцина. В тот день весь двор собрался на банкете во дворце Хэ.

Ровно год назад, в такую же праздничную ночь, я впервые встретилась с Сюаньлином. Это было в саду Имэй, и мне тогда пришлось бежать от него по покрытой снегом и льдом дороге. Я все время поскальзывалась, но воспоминания о той ночи вызывали у меня только теплые чувства. Мои губы, на которых еще не высохло вино, сами собой растянулись в улыбке.

Принц Сюаньцин путешествовал по Шу несколько месяцев. В это время мы с Сюаньлином стали ближе и еще больше полюбили друг друга. Я опасалась, что его недовольство Мэйчжуан скажется на наших отношениях, но ничего подобного не произошло. Он относился ко мне с особой теплотой и трепетом.

Шестой принц только-только вернулся из Шу, поэтому, когда он появился на банкете и занял место подле вдовствующей императрицы, на его лице еще были видны следы усталости. Его обычно яркие и чистые глаза были словно покрыты слоем песка, что поднимался из-под копыт его коня. Даже столичные фейерверки не смогли поднять принцу настроение после утомительной дороги. У него хватало сил только на то, чтобы вежливо улыбаться и поднимать чарку за здоровье императора. Но спустя пару чарок вина он расслабился и начал рассказывать тем, кто сидел поблизости, о красотах природы царства Шу, о древних висячих дорогах в уездах Цзяньгэ и Цзытун [79], о плотине в Дуцзянъяне, что построил Ли Бин [80], о великолепных пейзажах горного хребта Циньлин, о тропах Шу, по которым пройти сложнее, чем взобраться на небо [81], о внушительном виде Пещер Тысячи Будд [82], о тростниковой хижине Ду Фу [83]…

Когда-то я читала книгу о царстве Шу и в своих фантазиях отправлялась в те далекие места. Все, что рассказывал принц, было не ново для меня, но благодаря его голосу, наполненному искренними и яркими эмоциями, всем, кто его слушал, казалось, что они сами побывали в самых знаменитых местах Шу.

Большинство гостей так сильно увлеклись рассказом принца, что позабыли про еду и вино. Меня же интересовал не сам рассказ, а то, насколько совпадет то, что говорил принц, с тем, что я читала в книге. Я улавливала фразы и вспоминала соответствующие строки, сравнивая его описания пейзажей с картинами, которые я рисовала в своем воображении при чтении.

Рассказ о том, как принц путешествовал и что видел в далеких землях, стал неожиданным глотком свежего воздуха в затхлых стенах, украшенных золотом и нефритом. Он помогал на время забыть о будничных переживаниях и вечной борьбе, что царила в императорском гареме.

Вдовствующая императрица поначалу слушала с большим вниманием, но потом у нее начали слезиться глаза. Как говорили, она давно страдала от этого недуга, а во время зимы он обострялся. В такие моменты