Белая слива Хуаньхуань - Лю Ляньцзы

мой первый официальный визит к тайхоу, хотя прошло уже больше года, как я ступила на территорию императорского дворца. Сегодня я впервые окажусь к ней настолько близко.

И вот раздался хорошо узнаваемый, пронзительный голос евнуха, выкрикнувшего мое имя. Набрав в грудь побольше воздуха, я трижды опустилась на колени перед троном вдовствующей императрицы и громко произнесла:

– Желаю тайхоу крепкого здоровья, счастья и долгих лет жизни!

Императрица-мать заинтересованно осмотрела меня с ног до головы и добродушно сказала:

– Я слышала, что ты очень нравишься императору. Подними голову, дай на тебя посмотреть.

Я послушно выпрямилась, позволяя тайхоу увидеть мое лицо.

– Цзеюй Чжэнь – девушка разумная и с кротким нравом, – сказала императрица, сидящая рядом с тайхоу.

Императрица-мать кивнула, не отводя пристального взгляда от моего лица.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Вашу покорную слугу зовут Чжэнь Хуань. Я впервые в вашем дворце. Позвольте выразить вам мое искреннее уважение, – я еще раз поклонилась. – Я очень рада с вами встретиться.

– Хм. – Тайхоу о чем-то задумалась, изучая мое лицо. Она разглядывала меня совершенно спокойным, беспристрастным взглядом, и мне казалось, что она видит меня насквозь.

Мне вдруг, безо всякой причины, стало не по себе. Я почувствовала, что краснею, и опустила голову, пытаясь поскорее сообразить, что делать дальше.

Когда я вновь посмотрела на тайхоу, она мне улыбнулась и сказала:

– Хорошо, очень хорошо. Я вижу, что ты и правда умная девочка.

– В силу своего юного возраста я еще не так хорошо знаю правила дворца, – я вновь опустила глаза и приняла смиренный вид, – но благодаря доброте тайхоу, великодушию императора и наставлениям императрицы и старших сестриц‐наложниц я смогла избежать ошибок. Никто меня не укорит в недостойном поведении.

Вдовствующая императрица покачала головой:

– Вот почему ты так сильно нравишься императору. Мне ты тоже понравилась, – сказав это, она повернулась к служанке и велела ей наградить меня украшениями для одежды. Я в благодарность поклонилась до земли и тут услышала неожиданный вопрос: – Ты умеешь писать?

Я растерялась, и вместо меня ответила императрица:

– Цзеюй у нас очень талантливая. Я уверена, что она и в письме хороша.

Тайхоу с укором покосилась на императрицу, и та тут же крепко сжала губы, больше не рискуя вмешиваться в наш разговор.

– Я умею писать, вот только иероглифы у меня получаются корявыми. Мой почерк лишь оскорбит ваши глаза, госпожа.

– Главное, что ты умеешь писать, – императрица-мать улыбнулась мне с теплотой во взгляде. – Когда у тебя будет свободное время, приходи ко мне в Инин, составишь мне компанию и заодно поможешь переписать священные тексты.

– Если вам не претит лицезреть мой неуклюжий почерк, то я готова служить вам всем сердцем, насколько хватит моих сил и умений, – воодушевленно ответила я, потому что меня искренне обрадовала просьба тайхоу.

Императрица-мать улыбнулась еще шире. Так как я стояла на коленях прямо перед ней, я могла разглядеть на ее лице мельчайшие детали. Считалось, что женщины ее возраста проживают лучшую пору своей жизни, золотое время, но то ли она за собой не ухаживала, то ли по какой-то другой причине, она выглядела намного старше своих одногодок. Морщинки в уголках ее глаз, так похожие на рыбьи хвосты, уже не разглаживались сами собой. Возможно, все это просто плод моей фантазии, но в тот момент, когда она мне улыбалась, я увидела в ее глазах невыразимую грусть и усталость.

Когда наступил четырнадцатый день первого лунного месяца, я больше не могла спокойно сидеть на месте. Меня переполняло нетерпение и беспокойство. Из-за этого на следующий день я проснулась очень рано, после четвертой стражи [90], и больше не смогла заснуть. Своим пробуждением я встревожила спавшую неподалеку Цзиньси.

– Госпожа, что же вы так рано проснулись? Еще даже не рассвело! – Служанка тихонько рассмеялась, глядя на мое заспанное лицо. – Молодой господин Чжэнь первым делом отправится на аудиенцию к императору, а к вам придет не раньше полудня.

Я села, укутавшись в одеяло и обняв колени.

– Ты права, еще слишком рано, – сказала я после недолгих размышлений. – Просто я не видела брата с того дня, как меня увезли во дворец. Я очень за него переживала, ведь на границе не только холодно, но и опасно.

– Госпожа, вам надо еще поспать, чтобы в полдень вы были полны сил.

– Хорошо, – послушно сказала я, но из-за тревоги еще долго ворочалась с боку на бок, так и не сумев крепко заснуть.

Я с большим трудом дождалась полудня и того момента, когда из-за дверей раздался звонкий голос Лючжу:

– Молодой господин пришел!

Я хотела соскочить со своего места и выбежать ему навстречу, но Цзиньси вовремя меня остановила:

– Госпожа, не вставайте. Это против правил.

Я не стала ей перечить и снова уселась на свое место.

И вот четверо служанок и евнухов раздвинули бамбуковый занавес, закрывающий дверной проем, и хором воскликнули:

– Поздравляем, госпожа!

Хэн вошел в зал широким и уверенным шагом. Он поприветствовал меня, как того требовали правила этикета, и только после этого я наконец смогла встать и, сдерживая слезы, сказать:

– Брат!

Мы не виделись с ним целый год, поэтому я сразу заметила на его лице следы тяжелой армейской жизни. Даже его взгляд изменился: он стал более мужественным и наполненным настоящим героическим духом. Но, когда Хэн посмотрел на меня, его глаза сразу потеплели, он смотрел на меня так же, как во времена нашего детства: как на младшую сестренку, которую очень любит и балует.

Я усадила брата рядом с собой и уже хотела приказать подать обед, но он меня остановил:

– Мы только что отобедали вместе с императором в зале Цзешоутан.

– Ты обедал вместе с императором? – Я слегка удивилась.

– Да. Император был со мной очень учтив. Думаю, это потому, что сейчас ты пользуешься его благосклонностью.

Я задумалась, что же я еще могу предложить дорогому гостю, и тут вспомнила о сегодняшнем празднике.

– Сегодня же Праздник фонарей! – сказала я и радостно улыбнулась брату. – Предлагаю вместе угоститься юаньсяо [91].

Во дворце мастерски готовили праздничные сладости. Поварихи делали сладкую начинку из лепестков роз, меда и кунжута и заворачивали ее в тончайшие кусочки теста, а в бульон бросали золотистые бутоны османтуса.

Я приняла из рук служанки миску с горячим бульоном, в котором плавали юаньсяо, и поставила ее перед братом.

– Я знаю, что в пограничных гарнизонах очень простая жизнь. Что уж говорить о еде? Там наверняка не до изысков. Позволь сегодня младшей сестренке угостить тебя и выразить таким образом свои теплые чувства.

– Для меня это пустяки! – Хэн задорно рассмеялся. – Я, наоборот, волновался за