Белая слива Хуаньхуань - Лю Ляньцзы

Наложницы, следившие за нашим разговором, рассмеялись.

Чунь вытянула вперед руки и показала на рукава:

– Кажется, я в последнее время располнела, – сказала она. – Смотри, мне сшили этот наряд к Новому году. Прошло не так много времени, а рукава уже стали мне малы.

Я подавила смех и начала загибать пальцы:

– Еще бы! На завтрак у тебя две чашки каши из красного риса и три булочки со сладкой начинкой; на обед жирная вареная курица или тушеная утка; между обедом и ужином у тебя сладости; если бы я не следила за тобой за ужином, то, боюсь, весь свиной окорок оказался бы в твоем животе, но ты бы все равно жаловалась, что не наелась, и устроила бы перекус посреди ночи. – Я так старалась не засмеяться, что у меня заболели щеки. – И я это говорю не потому, что боюсь, что ты меня объешь, а потому что живот у тебя становится все круглее и пухлее.

Чунь сначала растерялась и внимательно слушала, как я перечисляю все, что она обычно съедала за день, но потом пришла в себя и топнула ножкой, покраснев от стыда.

– Сестрица, ты так любишь надо мной подшучивать! – Засмущавшись, она опустила голову и стала рассматривать свой розовый парчовый халат, вышитый золотыми лепестками. – Но ты права, мне нельзя столько есть. Император как-то сказал, что для меня приходится шить новую одежду каждые два месяца, потому что я то выше стану, то толще. Я так завидую сестрице Ань. Она совсем не поправляется.

– Твоя полнота не имеет значения, если в таком виде ты нравишься императору, – заговорила императрица. – Мне кажется, что твоя сестрица Ань, наоборот, завидует твоему умению так много есть. – Она посмотрела на Линжун и добавила: – Не очень-то хорошо быть настолько худой. Когда постоянно принимаешь лекарства, надо заботиться о своем теле.

Только императрица договорила, как гуйжэнь Тянь, слушавшая ее с вежливой улыбкой, нахмурилась и резко отвернулась. Она прижала ко рту платок и издавала такие звуки, словно ее вот-вот вырвет. Мы все испуганно замерли, а императрица спросила:

– Что с тобой? Ты съела на завтрак что-то испорченное? Тебе нехорошо?

Наложница Тянь поднялась, чтобы ответить государыне, но не смогла, потому что ее опять начало тошнить. Вместо нее ответила ее личная служанка:

– Госпоже Тянь нехорошо не из-за испорченной еды, а потому что она беременна…

Она хотела сказать что-то еще, но Тянь ее перебила:

– Не говори чепухи!

Сердце ушло в пятки. Это было слишком неожиданно. Новость о беременности гуйжэнь Тянь свалилась на нас, как снег на голову. Я повернулась к императрице и успела заметить, что она тоже была поражена этим известием, но быстро взяла себя в руки и расплылась в широкой улыбке:

– Какая замечательная новость! Надо обязательно поздравить императора с этим радостным событием!

Несмотря на сильное потрясение, я невозмутимо поднялась и мастерски изобразила счастливую улыбку.

– Матушка-императрица, позвольте поздравить вас с этим замечательным событием! – Затем я повернулась к гуйжэнь Тянь. – Сестренка Тянь, для нас всех это самый настоящий праздник!

Услышав мои слова, остальные наложницы словно бы очнулись ото сна и начали наперебой поздравлять будущую мать. Но я прекрасно понимала, что все мы за радостными улыбками скрываем потаенные и далеко не столь добрые мысли.

Скорее всего, Тянь не хотела рассказывать о беременности из-за того, что произошло с Мэйчжуан. Она смущенно склонила голову и сказала:

– Меня осмотрели двое императорских лекарей. – Гуйжэнь замолчала ненадолго, а потом мрачно усмехнулась. – Я не из тех, кто будет использовать гнусные методы, чтобы добиться любви императора. Если я ему нравлюсь, я счастлива, если нет, значит, такова судьба. Я бы не стала притворяться беременной. – Тянь посмотрела на меня и спросила: – Ты ведь так же думаешь, цзеюй Чжэнь?

Она смеялась над Мэйчжуан, и меня это сильно рассердило, но я умело скрыла возникшую злость. Она была беременна, а это значило, что ее статус стал сразу гораздо выше. Мне оставалось только терпеть ее издевки и вежливо улыбаться.

– Так и есть. Сестренка, ты настоящая счастливица. Император делил с тобой ложе не больше пяти раз, но ты все равно смогла забеременеть.

Я услышала, как стоявшая рядом Чунь-эр фыркнула. Остальные девушки, которые завидовали беременности гуйжэнь Тянь, тоже поняли скрытый смысл моих слов. Сюаньлин не очень-то любил наложницу Тянь. Поначалу, когда она только-только вошла во дворец, он души в ней не чаял, но потом охладел из-за того, что Тянь желала единолично владеть всем его вниманием. Она даже несколько раз спорила из-за этого с лянъюань Лю, которая стала наложницей во время того же отбора, что и Тянь. Когда Сюаньлин узнал о ее поведении, он лишил ее своей милости и не обращал на нее внимания больше месяца. Тянь как была гуйжэнь, так ею и осталась. С тех пор, как она впала в немилость, император делил с ней ложе не больше шести раз.

В глубине души мне было очень обидно. Император был с ней не больше шести раз, но у нее в чреве уже живет ребенок. Я же не могла пожаловаться на то, что обделена лаской и вниманием Сюаньлина, но и не могла похвалиться беременностью. Вот что случается, если судьба и удача отворачиваются от тебя.

Когда наложницы стали расходиться, я вышла из дворца следом за всеми и задумалась, глядя на редкие островки снега. Тусклый солнечный свет был то ли недостаточно ярким, то ли недостаточно теплым, чтобы его растопить. Наоборот, казалось, что благодаря холодным солнечным лучам на поверхности снега образовывались новые ледяные кристаллы.

После тепла внутренних помещений ветер, вдруг подувший мне в лицо, показался морозящим душу. Меня словно бы ударило по лицу холодной сталью острого ножа. Даже касание пушистого меха, которым был оторочен воротник куртки, было не таким приятным, как обычно. Когда снова подул ветер и серебристо-серая шерсть коснулась моих щек, мне нестерпимо захотелось почесаться, чтобы избавиться от колющего ощущения.

Мы с Цзиньси остановились у паланкина. Она взяла меня под руку, чтобы помочь забраться внутрь, но тут я услышала позади смех цзеюй Цао. Ее смех был подобен палящему июльскому солнцу: пленительному, но в то же время болезненно обжигающему.

– Сестренка, я кое-что не совсем поняла, – заговорила она со мной, – и я хотела бы обсудить это с тобой.

Я догадывалась, что она не скажет мне ничего хорошего, но пришлось проявить выдержку и вежливо ответить:

– Если ты хочешь что-то спросить, спрашивай.

От наложницы Цао исходил едва уловимый