Заговор Красного Волка - Роберт фон Штейн Редик

Мальчики ждали, смех продолжался, руки двигались все быстрее и быстрее.

Наконец Теггац заговорил — радостный, мягкий взрыв:

— Пастуший пирог!

— Пастуший пирог, не так ли? — спросил Фиффенгурт. — Представьте его

себе! Давайте!

— Представьте! — хихикнул Теггац и помахал рукой вверх по лестнице.

Снова послышались шаги, а затем появилась вторая группа мальчиков с тарелками, тарелками и чашками. Их было около пятнадцати — старшие смолбои, оставшиеся

после предыдущих путешествий. Большинство приветствовало новичков

откровенными, дружелюбными взглядами, но горстка смотрела на них с чем-то

похожим на враждебность, как будто они оценивали конкурентов. Фиффенгурт

представил их всех по именам, когда они ставили свою ношу на столы.

— Это ваши старшие братья, — сказал он новичкам. — Некоторые из них

проработали на « Чатранде» четыре года. Конечно, у всех нас есть новый капитан и

новые правила, которые нужно выучить. Но пока вы не узнаете корабль так же

хорошо, как они, прислушивайтесь к ним. Пейтр и Дасту — ваши начальники, потому что они самые старшие, и через год станут полноценными матросами, если

не попадут в неприятности.

Пазел изучал двух старших смолбоев. У Пейтра были узкие плечи и

заостренный подбородок. Он улыбнулся, но в его взгляде была настороженность, как будто он всегда ожидал какого-то неприятного сюрприза. Дасту был

широкоплечим и сильным, на чисто выбритом лице застыла безмятежность.

Фиффенгурт ушел, когда они сели за стол. Пастуший пирог был вкусным и

горячим, и, когда они закончили, Пейтр и Дасту повели новичков на экскурсию по

« Чатранду». Везде царила спешка: корабль должен был отплыть в сумерках, и

работа кипела с бешеной скоростью. Лейтенанты носились взад и вперед, обливаясь потом, безостановочно выкрикивая приказы. Грузовые краны

84

-

85-

поднимались и опускались. Бригады матросов катили бочки по палубам.

Мальчиков пихали, на них наступали, над ними смеялись, их проклинали. Где бы

они ни стояли, они стояли у кого-то на пути.

И все же Пазел влюбился, раз и навсегда. Мало что может быть прекраснее

судна с полным парусным вооружением и « Чатранд» был чудом, посрамившим

всех остальных. Каждый дюйм его тела казался делом рук магов. Например, знаменитые стеклянные доски: шесть мощных полупрозрачных окон, встроенных

прямо в пол верхней палубы и заливающих главную палубу дневным светом. Сама

главная палуба имела две стеклянные доски, и одна сохранилась в полу верхней

орудийной палубы. Через все это люди, не задумываясь, тащили ящики и пушки: за

шестьсот лет доски ни разу не треснули и даже не дали течи. Некоторые из них

были потеряны в чрезвычайных происшествиях — пушечный огонь, падение мачт

— и их пришлось заменить деревом, поскольку в записях не указывалось ни

название этого чудесного кристалла, ни то, как он был изготовлен или добыт.

Еще одним чудом были переговорные трубки: тонкие медные трубки, обернутые кожей, змеились между палубами и отсеками от носа до кормы. От них

было мало толку в плохую погоду, и они были бесполезны в бою, когда пушка

оглушала всех. Но в спокойные дни капитан мог обратиться к офицеру у руля, не

вставая из-за стола, или заказать чай, не покидая квартердека.

На нижних палубах их ждало множество еще более странных зрелищ. Пейтр

показал им орудийный порт рядом с носом, где в дерево был вставлен белый

изогнутый предмет длиной с предплечье Пазела. Мальчики ахнули, когда поняли, что смотрят на зуб.

— Клык морского змея, — сказал им Дасту. — Убит четыреста лет назад

стрелками у этого самого порта. Они заделали зубом трещину в корпусе, как вы

можете видеть: на удачу, по крайней мере, так они надеялись.

— И это не самая страшная вещь на этом корабле, — сказал Пейтр.

— Да, брат, не самая, — быстро подтвердил Дасту. — Но о таких мы сегодня

говорить не будем.

Конечно, такие «неназываемые вещи» вызвали у смолбоев еще большее

любопытство, чем когда-либо, и вскоре поползли слухи. Проклятия; существа в

трюме; странные обряды матросов; смолбои, замаринованные в бочках с рассолом: к вечеру Пазел услышал их все.

— В кормовом трюме есть балка, — прошептал ему веснушчатый мальчик по

имени Дарби, — с именами всех тех, кто был убит на борту со дня спуска на воду.

И, хотя каждое имя размером с рисовое зернышко, список простирается на

тринадцать ярдов.

—