Заговор Красного Волка - Роберт фон Штейн Редик

из доков во время отлива. Сверкнули верфи; черный альбатрос низко пронесся

перед ним. Мужчины на берегу высоко держали шляпы, не махая ими: прощание

докеров. На палубе матросы бормотали молитву Бакру, и Пазел сделал то же самое: Мы отправляемся в море, в море, маленькие люди, созданные из праха.

Налей молока своим львам, повелитель ветра;

Не отправляй их голодными в облака,

Чтобы они не жаждали нашей крови...

Через плечо Пазел увидел ожидающие буксирные катера, их люди закрепляли

канаты на носу « Чатранда». Великий Корабль медленно поворачивался в узком

порту, пока Девушка-Гусыня не встала лицом к морю. Затем Пазел впервые

услышал громоподобный крик капитана Роуза:

— Два кливера и взять на гитовы прямой фок, мистер Элкстем.

— Оппо, капитан, два кливера и прямой фок! Спурн, Лиф, Лапвинг!

Распустить паруса под ветер! Вперед!

Элкстем, мастер парусов, казался удивленным тем, что ставит паруса в двух

шагах от доков, но люди на буксирах ухмыльнулись: поспешность Роуза означала, что им придется не слишком долго работать. Действительно, в тот момент, когда

большой квадратный фок поймал ветер, корабль выскочил на открытую воду, и

гребцы могли только убираться с его пути, пока он набирал скорость. Один

мужчина засмеялся и указал пальцем: «Этот смолбой нашел себе невесту!» Пазел

бросил в него ракушкой, тоже смеясь.

Белый парус за белым парусом. Соррофран исчез за ними. Свет тоже уходил

— через полчаса будет темно. Но далеко на западе мыс все еще сиял в лучах

вечернего солнца. И вот, что это было за зрелище! На вершину мыса галопом

вынесся прекрасный черный конь и всадник в развевающемся плаще.

Всадник резко повернул коня и махнул рукой. Пазел замер.

— Козо, кто этот псих? — сказал вахтенный на носу, прищурившись на скалы.

Пазел ничего не сказал. Этим человеком был Игнус Чедфеллоу.

Доктор приложил ладони ко рту и крикнул:

— ...Убирайся, парень! Прыгай с корабля в Этерхорде!

— Сумасшедший! — сказал моряк. — На каком языке он говорит?

— Кто знает? — ответил Пазел. Но Чедфеллоу кричал на ормали, и Пазел был

единственным человеком на борту, который говорил на нем. Как Чедфеллоу

наверняка знал.

— ...не то, что я планировал... безумие… прыгай с корабля!

— Глубокие дьяволы, но он выглядит знакомым! Может быть, кто-то

знаменитый? Ты знаешь его, смолки?

На мгновение Пазел потерял дар речи. Наконец он покачал головой: 91

-

92-

— Нет, сэр. Никогда в жизни не видел.

Чедфеллоу продолжал кричать, пока они огибали мыс. Ветер переменился, и

его голос начал затихать.

Глава 10. ПОЛУНОЧНЫЙ СОВЕТ

2 вакрина 941

12:02 ночи

— Мальчик должен быть убит, немедленно.

Таликтрум заговорил с пятой полки, самой высокой, где он спал. Пятью

футами ниже, на первой, Диадрелу посмотрела на него из круга клана и покачала

головой.

— Еще нет, — сказала она.

Таликтрум сидел, скрестив ноги, и точил нож на подошве своей ноги. Здесь, на

носу, где зазор между внутренним и внешним корпусами достигал почти трех

футов в ширину, они были в такой же безопасности, как и везде на борту, но его

руки, казалось, всегда касались оружия. Ей не нравилось, что он постоянно

ощупывал клинки, вонзал в их дерево и поглаживал рукоятки. Это служило плохим

примером для молодежи, которая была занята тем, что прятала свою нервозность

(назовем это как есть: страх) за шутками и шумной возней. Выживание

заключалось в здравом смысле, а не в бахвальстве. К тому же бахвалиться куда

легче, чем думать.

— Он должен умереть, — повторил Таликтрум. — И чем скорее, тем лучше.

Он монстр, гигант с ушами икшеля. Он уже знает достаточно, чтобы обречь нас

всех на гибель. Нам повезло сегодня вечером, что наказание заставило его

замолчать. На рассвете это будет совсем другое дело.

— Таликтрум, — сказала Дри, — спустись к клану.

Он повиновался с наглой медлительностью, спускаясь по внутреннему

корпусу с ножом в зубах. В трех футах над полкой, где стояли его тетя и тридцать

других икшелей, он прыгнул и приземлился ловко, как кошка, в центре круга.

— Вложи свой нож в ножны и больше не валяй с ним дурака, — сказала Дри.

— Послушай: мы не знаем, почему мальчик промолчал.

— И ты бы подождала, чтобы выяснить это, Дри? — спросила Энсил. — Что, если он встанет завтра и догадается, что он слышал голоса икшелей?

— Он, должно быть, уже догадался, — сказала она. — Лудунте говорит, что он

смотрел прямо на наш лаз. Гиганты знают, что мы плаваем на их кораблях. И хотя

никто из них не может слышать наши естественные голоса — никто и никогда, до

этого мальчика, — они знают, что мы можем говорить.

— Они знают, потому что некоторые из нас умоляют о пощаде, когда арквали

нас ловят, —