Синие звезды - Роман Романов

— Вы сами понимаете, господин профессор, в опасное время живем…

-Опаснее и не придумаешь, одни бездари и лицемеры кругом, — едва слышно проворчал себе под нос де Ляпен.

.безопасность превыше всего, лучше проверить каждого, чем допустить нападение на его величество. Разгильдяев не держим, каждый стражник, попадающий сюда, профессионал своего дела.

Заметив брошенный профессором взгляд на покрытое пушком лицо юнца, пухлый стражник воскликнул:

— Не смотрите, что Ион так молод, в том, что касается безопасности его величества…

Не дослушав, профессор утвердительно кивнул головой:

— Безопасность его величества превыше всего, — проворчал он, отходя в сторону.

— Иди вниз, и чтобы я больше такого не видел, — услышал профессор недовольные крики пухлого стражника у себя за спиной. — А то вылетишь из дворца как пробка!

— Ну, пап, — удивленно воскликнул Ион.

-Тише ты, — выругался пухлый стражник, а затем полушепотом добавил: — Сколько я могу тебя покрывать? Будь внимательнее, говорю, иди вниз и смотри не усни в карауле, как в прошлый раз. Если и вправду не хочешь сменить форму королевского стражника на тряпье акваморового рабочего.

— Я все понял, пап, — вздохнул Ион.

— И хватит папкать, мы на работе как-никак, — проворчал вдогонку, пухлый стражник.

«Каждая собака хочет пристроить своего щенка», -усмехнулся про себя де Ляпен.

Послышался скрип открывающейся двери:

— Ее светлость готова вас принять, — произнесла, выглянувшая из покоев служанки принцессы.

Профессор кивнул головой и, переведя взгляд на наручные часы, проворчал:

— Драгоценно время только у монархов, время же поданных не более чем пыль.

Летеция невольно вздрогнула, слыша, как скрипнула открывающаяся в покои дверь.

Нужно было встать, чтобы поприветствовать наставника, но сил двигаться не было. Нет, у нее ничего не болело, но какая-то, как будто исходящая из самой глубины души слабость заполняла ее тело.

Каждый раз, когда ей во сне являлся этот бесконечный лабиринт, девочка, просыпаясь, чувствовала себя полностью опустошенной, словно от нее осталась лишь внешняя оболочка. Внутри же была пустота: не было чувств, не было переживаний, не было мыслей, не было ничего- лишь безразличие к происходящему вокруг.

Единственное, что хотелось Летеции сделать в такие моменты — это закрыть глаза и лежать, лежать ничего не слыша и не видя до самого скончания времен…

За ее недолгую жизнь этот лабиринт являлся к ней десятки, а может и сотни раз, каждый раз захватывая девочку в свои скрытые мраком туннели. И принцессе казалось, что эта смеющаяся над ней чернота, словно пиявка, высасывала из нее силы, внутренне опустошая ее.

Когда он приснился впервые, принцесса не помнила, и у нее было ощущение, что этот кошмарный сон преследует ее с самого рождения.

Будучи помладше, она пыталась объяснить, что ее беспокоит королевскому лекарю, но тот лишь разводил руками:

-Вы не можете ничего не чувствовать- улыбаясь говорил он.- Это плод ваших фантазий. Всем нам снятся кошмары.

А дед тем временем ворчал:

-Загружать тебя больше надо, чтобы всякая чушь в голову не лезла!

И Летеция, видя, что ее не понимают, перестала говорить об этом, чтобы лишний раз не выглядеть глупо в глазах людей.Заметив смотрящего на нее из-под очков наставника, девочка встала, приветственно склонив голову, выдавив на лице вялую улыбку, скрывающую ее внутреннюю пустоту.

«Что я еще могу делать, кроме как показывать, что у меня все хорошо?» — грустно думала принцесса -«В противном случае всё равно все решат, что я это выдумываю из-за лени и нежелания учиться».

— Доброе утро, господин наставник, — откуда-то издалека донеслись до Летеции сказанные ей самой же слова.

У принцессы было ощущение, что она стала одной из механических, заводимых ключиком игрушек, которые производят на далеком острове Ройзс, и сейчас ее тело лишь выполняет заложенную в него мастером команду…

Профессор поправил очки, проворчав:

— Если быть точнее, ваша светлость, то я бы сказал, что сейчас уже день. Сколько раз и я, и его величество, и профессор де Лин говорили вам, чтобы быть здоровым, нужно каждый день вставать вместе с восходом солнца и делать зарядку?

-Я буду ее делать, честно, -оправдываясь, пробормотала в ответ принцесса.

Наставник усмехнулся:

-Ваша светлость, вы знаете, что никогда не покупают профессора, преподающие в Свободной Академии?

-Что? — растеряно глядя на наставника, не поняла вопроса Летеция

-Завтраки, ими нас постоянно кормят бездельники-студенты, убеждающие, что они всё сделают, да вот только завтра. Но можете поверить мне, ваша светлость, это завтра так никогда и не наступает.

Летеция, не зная, что ответить, выдавила на лице вялую улыбку.

Бледные солнечные лучи, прорываясь сквозь висящую над городом аквоморовую дымку, проникали в покои, озаряя светом комнату, заставляя переливаться лежащее в ней убранство. А за окном, усевшись на карниз дворца, радуясь солнечному утру, столь редкому в пасмурной Лиции, пели прилетевшие из Королевской рощи птицы. Но, несмотря на это, у принцессы было ощущение, что ее душу опустили в какую-то серую непроглядную массу, лишающую девочку радости, надежд и даже просто желания шевелиться.

Тем временем наставник уселся в кресло и, вытащив из кармана серебристое перо с которым он не расставался ни на одном занятии, покрутив его в руках, задумчиво произнес:

— Вот, ваша светлость, копеечная вещь, а в умелых руках великие вещи сотворить может: и без меча судьбы народов изменить, и имя человека сделать бессмертным, а может и просто клякс на странице наставить.

А затем, внимательно посмотрев из-под очков на принцессу, вздохнул:

— И только от человека зависит, что в итоге сотворит его перо.

«В свободной Академии наук острова Ройзс нет установленного времени, которое человек должен в ней обучаться; каждый сам решает, сколько знаний он хочет унести в своей голове. Так обучение может продлиться всего несколько месяцев, а может и десятки лет. Но если постоянно хлопотливо не повторять уже изученного, то такое обучение не будет стоить и гроша, а человек, отучившись даже пятьдесят лет, по-прежнему останется неучем» — любили повторять вистфальские профессора своим ученикам, начиная каждое занятие с повторения уже пройденного.

И обычно у принцессы это не вызывало никакого труда, но сегодня ее мысли расползались, словно насекомые, которых она пыталась любой ценой загнать в сачок, а те, в свою очередь, только и норовили сбежать от нее.

— Вы, конечно, простите, ваша светлость, но услышь вас сейчас император Август Иннокентий Тербский, которого вы только что соизволили назвать Анолием, он не на шутку бы рассердился, -услышала она голос наставника, на лице