Во имя грядущего - Светлана Подклетнова

из них не высказал неодобрения его поступку. Они просто стояли и наблюдали, как будто не в силах были вымолвить одно слово «нельзя». Мальчик захотел выйти из замка. Он ещё ни разу не убегал отсюда, просто не приходило такой мысли. Но сейчас, в тот момент, когда он наблюдал реакцию монахов на свою боль, Арону впервые пришла мысль, что неплохо было бы оставить всех этих равнодушных к нему людей где-то далеко и уйти хотя бы на время. Может быть там, за стенами замка он сможет найти того, кто будет не просто оберегать его, но и любить? Арон почему-то не мог представить себе этого человека, но где-то глубоко в душе всё больше и больше зрела уверенность в том, что такой человек есть, просто его нужно отыскать.

Мысль о побеге теперь уже казалась мальчику вполне реальной, но сегодня осуществить он её вряд ли сможет. Для того чтобы выйти из замка, нужно пройти стражей, стоящих у его ворот, а уж они-то прекрасно знают Арона. Нет! Остановить они его не посмеют, но вышлют вслед за ним охрану, которая будет преследовать его, пока воспитанник монахов не захочет вернуться в храм. А вот этого-то сейчас мальчику совсем не хотелось. Он желал оставить тех, кто следит за ним, далеко позади, чтобы они не могли даже предположить, где находится их подопечный.

Мальчик выпрямился, подумав, что негоже ему лежать здесь, свернувшись в клубок. Чёрный свет всё так же окружал его, как и в тот момент, когда он убежал от монахов. Арон закрыл глаза. Недавно он научился взращивать в душе покой, освобождаясь от эмоций. Он узнал о таком способе освобождения из случайно подслушанного разговора двух послушников, которые тренировались в коридоре замка перед очередным занятием со своим инструктором. Время занятий с послушниками монахи-хранители выбирали только по им понятной системе, поэтому ученики никак не могли знать, когда именно их позовут на тот или иной урок. И именно из-за этого они всегда были в работе. Необходимо было быть постоянно готовым к любой тренировке, будь то тренировка тела или мозга. Арон знал, что иногда случалось и так, что послушников будили среди ночи, и те тотчас должны были явиться туда, где ждал их призвавший учеников учитель. Те послушники, занятие которых удалось подглядеть Арону, были уже среди старших учеников и в скором времени должны были стать монахами-жрецами. Они самозабвенно пытались взрастить покой в своей душе, чтобы избавиться от обуревавших их эмоций, которые были связаны с полученным наказанием за плохо подготовленный урок по древнейшей истории – истории тех времён, когда ещё не возникло цивилизации хранителей. Сначала Арона пробирал смех из-за очевидной безуспешности их попыток. Причём, выслушав их диалог, мальчик точно мог указать на ту ошибку, которую они постоянно допускали, и из-за которой их самообучение никак не могло сдвинуться с мёртвой точки. Вместо того чтобы отрешиться от бренных мыслей о своей бедной, измученной наказанием плоти, они взращивали свою обиду, словно на дрожжах. Тогда, так и не дождавшись существенных подвижек в занятиях послушников, Арон, заскучав, ушёл в прилегающий к храму парк, краем глаза замечая преследующего его охранника. Там ему в голову пришла мысль попробовать самому взрастить душевный покой. И так как теорию Арон достаточно хорошо понял, у него это получилось без труда с первого раза. Ощущение душевной пустоты, окутавшей его при глубоком погружении в состояние покоя, Арону понравилось. И сейчас, вспомнив об этом, мальчик подумал, что это упражнение сможет избавить его от нависшего над ним чёрного свечения. Открыв глаза, Арон понял, что не ошибся. Чёрный свет растворился, оставив о себе лишь слабое воспоминание. Арон вылез из своего убежища, оглядел выпачканную краской одежду и пошёл к лестнице, чтобы спуститься в прачечную, где ему предоставят чистое платье и, скорее всего, отчистят от краски его самого. Арона не прельщало ходить грязным в окрестностях замка, любой смог бы указать на выпачканного краской мальчика хранителям. А то, что он убежит, у Арона уже не вызывало сомнений.

Ступеньки были довольно высоки, выше его колен, но Арон уже давно научился прыгать по ним. Он был ещё очень мал для таких ступеней, но как только монахи-хранители поняли, что их подопечный может ходить по ступеням самостоятельно, они оставили попытки помочь ему при спуске или подъёме. Теперь он мог ходить практически по любым помещениям замка-храма. Если он мешал разговору, хранители просто умолкали, ожидая, когда ему надоест находиться в зале, где они вели разговор. Но ни разу не случилось так, чтобы мальчика куда-то не пустили. Единственная преграда перед ним – это закрытые на замок двери, которые он не мог пройти, не имея ключей. Арон не раз думал, что найди он ключи, никто бы их у него не отобрал, а просто ему дали бы войти, если бы он смог справиться с огромными медными замками, которыми были затворены некоторые двери. Одни замки были висячими, другие – встроенными. Вот и сейчас Арон проходил мимо двери в рабочие помещения правого крыла здания. Сюда замок вставили два дня назад, и Арон был очень удивлён, когда увидел, что не может теперь входить и в эту дверь. Сейчас всё правое крыло запирали, и почему-то у мальчика возникало ощущение, что запирали двери именно от него. Уже почти все двери имели замки. Сначала это не сильно беспокоило Арона, ведь можно было обойти эту преграду другим этажом, но сегодня он понял, что половина здания ему уже почти недоступна. И теперь его место для шалостей и игр уменьшилось ровно в два раза. Монахи делали вид, что ничего необычного не происходит, но Арон-то видел – здесь что-то не так! Хранители, которые играли с ним, когда он этого требовал, ловко уходили от разговора о том, что они собираются прятать в правом крыле. В том, что этого чего-то ещё нет в здании, Арон не сомневался. Иначе уже всё правое крыло было бы заперто так, что он не смог бы проникнуть ни в одну щель. Но чем-то это должно было быть! Ведь до этого момента монахам было безразлично, в каких помещениях играет их подопечный.

В размышлениях о загадке, которую пока не мог разрешить, Арон подошёл к прачечной. Увидев мальчика, монах, занимающийся в этот день стиркой, только вздохнул, но, как и всегда, не сказал ни слова по поводу того, насколько больше теперь будет у него работы. Раздев ребёнка, он специальным составом очистил мальчика от краски. Арону было неприятен