Во имя грядущего - Светлана Подклетнова

Тем временем старший хранитель обследовал коридоры подземелий, точно запоминая каждый поворот. Отсутствие тела только помогало ему. Теперь он мог перемещаться невообразимо быстро, проходить сквозь стены и вообще делать всё то, что доступно лишь духам, и при этом точно знать, что происходит с младшим братом. Его так же, как и другого хранителя, удивила способность избранной общаться с духом. Но эта способность и обрадовала его, хранитель понял, что обучение ребёнка можно начать значительно раньше того времени, когда она вылезет из пелёнок. И в этом, как ни странно, ему помогли гномы. Ни разу ещё до этого, покидая тело, он не ощущал себя настолько материальным, как сегодня. Словно не дух его витал по лабиринтам подземелья, а сам он неведомым ему образом перемещался здесь. Внимательно слушая разговор брата с девочкой, он одновременно доносил до него впечатления от путешествия, схемы проходов, скрытых дверей, ловушек и секретов этого замка. Он отвечал избранной вместе с братом, словно уста их были едины, и брат путешествовал вместе с ним, словно тела их были чем-то одним. И когда он услышал повеление рождённой под знаком звезды, он одновременно с младшим бессмертным вернулся в своё тело, медленно позволив оттаять ему от золотого сна. Руки безымянных расплелись, и они обессилено повалились на шкуры, расстеленные по полу. Тела их затекли, словно мелкие незримые иголочки впивались в каждое волокно мышечной ткани. Ещё минут десять они провели в ожидании момента, когда кровь, разогнавшаяся по сосудам, окончательно оживит их тела.

– Пробуждение не так приятно, как засыпание, – проворчал младший, интенсивно массируя мышцы ног.

– По сравнению с ощущением свободы это небольшое неудобство! – улыбнулся брату-монаху старший. – Но не уверен, что более долгое отсутствие в телах не вызовет более неприятные чувства.

Младший покачал головой:

– Вряд ли… – произнёс он. – Наши тела уже обратились в металл. Более металлическими они стать не смогли бы.

Старший монах согласно кивнул:

– Скорее всего, ты прав, – резюмировал он. – Но что точно, такое превращение отняло у нас немало сил. Нужно поспать! – и заснул практически мгновенно прямо на полу.

– Пусть боги пошлют тебе добрые сны! – откликнулся младший и тоже уснул.

Глава 11. Чёрный свет

Нет шалостей, нет игр, нет утех.

Велик он, но лишён всего, что жаждал.

Хранители, услышав детский смех,

Не улыбнутся. Так проходит каждый

Унылый день. И жажде нет конца

Того, к чему душа ребёнка рвётся.

И кажется, коли опекуна лица

Какое-либо чувство и коснётся,

Случиться это может лишь во сне…

Отрывок из песни странника.

Арон нёсся по длинному коридору замка хранителей, прижимая к себе драгоценную ношу. Он уже несколько дней наблюдал за мастерами, отделывающими правое крыло замка, словно готовящимися к приезду кого-то значимого. И вот сегодня, наконец, когда маляры ушли на обед, мальчику удалось взять коробку разноцветных красок с кистями разных размеров. Чуть раньше он наблюдал, как с помощью этих кистей и красок маляры украшали барельефы под потолком и на колоннах, придавая фигурам, вылепленным на них, удивительную жизненность и красоту. Из разговора монахов, следящих за работой, Арон понял, что это какие-то особо стойкие краски, которые практически ничем невозможно смыть. Поэтому для украшения барельефов приглашались самые лучшие мастера. Единственная возможность избавиться от нечаянного дефекта – закрасить несколькими слоями такой краски и сам дефект, и всю стену возле него. А так как барельефы окрашивались в последнюю очередь, такое увеличение объёма работ было бы нежелательным и из-за огромных затрат времени и финансов. Стоимость такой краски была очень высока.

Картины, изображённые на стенах мастерами, были великолепны. Они были так реалистичны, что казалось, дунет ветерок и деревья, и цветы на них закачаются, птицы запоют, люди начнут разговаривать.

Сам Арон в основном находился в левом крыле замка, и ему было непонятно, почему украшается только правое крыло. Точнее, он предполагал, что именно правое крыло займёт какой-то именитый гость, которого все с нетерпением ждут, но все вопросы мальчика об этом госте монахи обходили стороной, тут же переводя разговор в другое русло. И сегодня Арон решил исправить создавшееся положение. Раз то место, где он живёт, некому привести в порядок, то он сам сделает это! Арону не хотелось об этом думать, но было ещё нечто, из-за чего он хотел разукрасить стены. Ему очень хотелось привлечь к себе внимание тех, кто оберегал его с момента рождения и вызвать у них хоть какие-то эмоции. Что бы мальчик ни делал, хранители были невозмутимы и позволяли ему абсолютно всё, заботясь лишь об его безопасности. Они никогда его не ругали, но и ни разу не одобрили его действий, и Арону исподволь хотелось изменить эту ситуацию. Больше всего на свете он желал только одного – вызвать хоть какие-то эмоции у окружающих его людей. Но каждый раз, когда Арон задумывал что-то, что, казалось бы, должно было наконец-то разрушить стену между ним и монахами, его усилия терпели крах. «Что же, – подумалось мальчику. – Если я и теперь не вызову у них хотя бы раздражения, то я – не я!»

Арон решил начать занятия живописью со стены возле двери своей спальни. До барельефов он не доставал, лестницы поблизости не было, поэтому твёрдо решив, что верхнюю часть стены покрасит позже, он принялся за то место, которое находилось напротив его груди. Нанеся на белую стену две полосы голубой краски, он отошёл и задумался. Неплохо было бы прибавить немного серебра! Арон взял другую кисть, окунул её в серебряную краску и провёл ещё две линии прямо над теми, которые нарисовал до этого. Мальчик улыбнулся. Стало намного веселее! Он взял третью кисть, и под прежним рисунком появилась весёлая красная рожица. Арону так понравился результат его действий, что он стал громко хлопать в ладоши и хохотать, отчего краска в его руках расплескалась и залила его одежды. На мгновение Арон остановился, уставившись на пятна на руках и жакете, а затем, решив, что всё равно уже ничего не изменишь, продолжил свои занятия. Хлопками, криками и хохотом он старался привлечь внимание жрецов, снующих туда-сюда по коридорам храма. В конце концов он достиг своего – на шум начали собираться монахи. Они построились полукругом за спиной мальчика и внимательно следили за его действиями. Но к огромному сожалению Арона, казалось, их мало заботило, что и стена, и одежда, и руки их воспитанника вскоре окрасились в разнообразные цвета. Мальчик усиленно работал, стараясь как можно лучше изобразить