Трехликий IV: Полководец - Даниил Тихий

его карлы использовали личные знания о рунах и магии для всевозможных усилений, рыцари пользовались услугами придворных чародеев, которых держали практически в каждой знатной семье. Обладать амулетами и кольцами, заряженными магией, было повсеместной практикой в рыцарском обществе. А доспехи без чар считались признаком бедности. Что, впрочем, было недалеко от истины. Оплатить такие услуги было далеко не по карману рядовому бойцу.

Спрыгнув со своей лошади, герцог первым делом обрушил молот на один из сложенных во дворе трупов. Вмяв грудную клетку мёртвой виверны в землю и обернув остальное тело смердящей массой, он поднял глаза на Моррана и выплюнул:

— Где твой хвалёный дракон? Почему мои люди гибнут в бою с этими тварями⁈ Где он?

Морран встретил его ярость расчётливо:

— Ещё одно дерзкое слово и мне придётся вызвать тебя на поединок до смерти. Твои люди погибли, потому что ты непутёвый лидер, ищущий славы и боя там, где нужно работать с умом и осторожностью.

Никто и никогда, даже его король, не смел так с ним разговаривать. И дело было не в одной только власти, но и силе, с которой мало кто мог посоперничать во всём королевстве.

— Поединок? — Герцог ожидаемо повеселел. — Будет тебе поединок, тупой, безродный ублюдок. Это войско пора возглавить настоящему лидеру! Мы соберёмся здесь на закате и…

Морран вытащил клинок:

— Нет. Это произойдёт здесь и сейчас или не произойдёт вовсе.

Он не собирался давать время на подготовку и планирование какой-нибудь каверзы. У сказанного были десятки свидетелей. Въезжающая рыцарская колонна, вместо того чтобы стреножить лошадей, окружила их со всех сторон, а на стене очень быстро стало не протолкнуться от карлов и ходоков.

Стоящий на балконе крепости Артред, чью власть герцог постоянно подтачивал, вцепился в каменные перила, молясь чтобы ярл убил его конкурента.

Герцог сплюнул в лужу и захлопнул забрало:

— Так тому и быть безродный. Отправишься в бездну, а твои люди получат достойного командира.

Он атаковал без предупреждения, стандартным для воинов рывковым приёмом, но прямо в движении обернулся иллюзией, в то время как настоящий аватар уйдя в магическую невидимость появился за спиной у Моррана. Тут бы ярлу и настал конец, если бы он заранее не знал обо всех фокусах своего противника.

Удар развёрнутым оплотом развеял иллюзию и наложил на своего владельца купол из чистого света. Двуручная, огромная булава обрушилась со спины и разбила его на осколки, но была остановлена руной защиты. Ответный выпад креста, разрубил не герцога, но наводимое его амулетом, вязкое поле, способное делать воздух густым и липким, останавливающим удары и выстрелы.

Крест разрезал его без труда, но герцог сумел уйти и ответить размашистым и боковым ударом. Этот удар встретился с жёстким блоком оплота и не навредив щиту был отброшен в сторону. Но и Морран, чья рука от заброневого ущерба потеряла подвижность, не сумел реализовать атаку.

Противники закружили друг на против друга:

— Неплохо дерешься для бастарда дикарь.

Морран не ответил, его губы шептали неслышную со стороны и невидимую за забралом череду слов и когда Баратион бросился в новую атаку, рука, чья кисть была скрыта за щитом, воспроизвела последние пассы. Герцег провалился по колено в грязь, а крест пронзив защиту его амулета вошёл ровнёхонько в череп.

Падающая булава прошлась по краю оболочки защитной руны и пала в грязь. Упираясь ногой в кирасу трупа, в абсолютной тишине ярл вытащил из лица своего врага меч и толкнув тело ногой, обрушил его на землю.

— Вы все свидетели. Поединок был равным и честным. Баратион сам его спровоцировал и поплатился за свою дерзость. Слушайте своего короля, будьте умны и оставьте погоню за славой. Иначе наши враги воспользуются нашей самоуверенностью и накажут нас смертью.

Он развернулся и ушёл в крепость, точно зная, что произвёл нужный эффект.

Артред ждал его на лестнице, что вела на второй этаж. Морран на секунду остановился, зная, что тот ждал его не просто так, и не ошибся:

— Убив его, ты ослабил моё королевство.

Морран возразил:

— Убив его, я убрал твоего конкурента и уберёг войска от разгрома.

Король кивнул:

— Пусть будет так. Время рассудит.

Говорящий за мёртвых кивнул ему в знак уважения и прошёл мимо. Он не собирался портить с королём отношения. Сама дуэль с герцогом, который долго не встречал равных противников и оттого был жутко самоуверен, стала возможно исключительно благодаря Артреду.

Теперь Морран надеялся, что никто не будет перетягивать одеяло на себя и рыцари наконец займутся делом, а не глупыми атаками в поисках славы. Ракатон всё ещё дремал в солнечном колодце, собирая так нужную для разгрома силу и был не готов, обрушить на врагов солнечный гнев.

Оставалось ждать и держать оборону.

Глава 18

Кровавые камни

К тому моменту, когда наездники на шипунах принесли вести и запах крови, Нугатутак, первое копье племени Красных Ирокезов, уже собрал своих жилистых парней и вместе с ними нанёс на себя боевой рисунок пеплом и кровью.

Пожертвовав одного из соплеменников Аурису и взяв его кровь для рисунков, они вступили на тропу войны ночью, гибкие и худощавые, совсем нетипичные для орочьего племени Красные Ирокезы плясали и выли, выплясывая на камнях. Ловкость была основным атрибутом этих парней. Способные часы напролёт загонять добычу, они ценились как поимщики беглых рабов и охотники.

Но это вовсе не значит, что Красные Ирокезы ограничивались ловлей рабов.

Три судна их племени были готовы к рейду в земли густого леса и грудастых дриад и все три были вероломно потоплены. Ирокезы шли мстить и им было плевать, что вождь Гарток приказал племенам собраться.

Месть для орков священна. Месть — это то, чем живёт кровавая луна и чем можно искрасить волосы.

Числом в несколько сотен бойцов, разномастно одетые и вооружённые, они шли к врагам в боевом танце, улюлюкая и крича на всю округу под шелест бесконечного дождя и глухой рокот грома. Мокрые и блестящие от дождевой воды они пели только затем, чтобы враг знал об их приближении и готовился принять смерть, как принимали её те из рабов, чьи шкуры висят в главной юрте их племени.

Бряцали костяные амулеты, хрипели и подвывали глотки, ноги в обмотках из кожи притаптывали в диком, лишённом ритма танце. Вождь и шаман тоже двигались в толпе, но в отличии от остальных, в вое последнего прослеживалась членораздельная речь и каждое слово было наполненно силой.