Незадачливый мститель - Мария Литт

пропустил, все его приемчики знаю назубок, и казалось бы — никаких неожиданностей быть уже не должно. И вот мы имеем то, что имеем. Одним словом, полная задница. Нет, я всего мог ожидать — что я его убью, или что сам погибну от его руки… Но чтобы все кончилось так???»

Его столь долгожданный поединок с Белоголовым Кейджи начался пятнадцатью минутами ранее, и любой хоть сколько-нибудь опытный зритель с легкостью мог понять, что этот бой разительно отличался от остальных. Пожалуй, он сильно напоминал поединки на Турнире, где основной и единственной целью является смерть противника. Различие было лишь в том, что в данном случае значительная часть умения бойцов была посвящена тому, чтобы не изранить оппонента, постепенно накапливая преимущество в бою, а сразу нанести такой удар, который не позволит проигравшей стороне сдаться. Такой, от которого уже не откачают.

Но, как известно, не всё и не всегда идет так, как планировалось, и иногда Боги словно в насмешку ставят своих созданий в такое положение, в котором те никак не ожидали очутиться. И теперь Рон стоял над своим поверженным противником, приставив к его горлу острие собственного двуручного меча, и не знал, что ему с этим делать. Лежащий на земле Кейджи боялся пошевелиться и даже дышал через раз, с ужасом ожидая мгновения, когда холодная сталь пронзит его горло и оставит его на белом песке Арены захлебываться собственной кровью. Однако время шло, а он все еще был жив. И причина этому заключалась не в нем, а в его сопернике.

Рон же неожиданно для себя обнаружил, что он не в состоянии просто взять и проткнуть мечом лежащего перед ним беспомощного человека. Нанести смертельный удар во время сражения — пожалуй, да. Убить кого-то, защищая себя или других — возможно. Но чтобы вот так? Его рука дрожала от напряжения, он последними словами ругал себя и вспоминал о погибшем друге, пытаясь настроиться на нужный лад, но безрезультатно. Сейчас, когда горячка боя уже прошла, он просто не мог себя заставить. Не мог — и все.

Между тем Кейджи, почувствовав колебания своего противника, все же рискнул подать голос.

— Эй, Рон, — осторожно начал он. Лезвие меча дрогнуло у его горла, и он замолк в испуге.

— Заткнись, — буркнул Рон, находящийся в совершейнейшем раздрае. — Если ты думаешь, что я позволю тебе сдаться…

— Нет, я не буду пытаться, — медленно произнес охотник за головами. — Я не самоубийца. Я лишь хочу объясниться.

Лезвие меча вновь дрогнуло, оцарапав ему шею, но все же не пронзило горло насквозь, и, собравшись с духом, он продолжил:

— Ты обвиняешь меня в смерти друга, не так ли? Но в том не моя вина. Он сам подтвердил контракт на бой, я его не заставлял. И он знал о риске.

Рон с ненавистью посмотрел на свою жертву и рыкнул в ответ:

— Еще скажи, что это не твой меч ему шею разрубил, и я точно проткну тебя насквозь, сволочь!

— Мой, — признал Кейджи. — Глупо это отрицать. Но я не собирался его убивать! Удар был простейший, его даже нулевка отразил бы. Откуда мне было знать, что он вдруг застынет на месте и ничего не будет делать? Я такого не ожидал — никто не ожидал. Это была случайность.

— Случайность, говоришь??? — возмутился Рон. — И Кристель на следующий день у тебя на коленях тоже случайно оказалась? Нет, ты убил его из-за девчонки, и не пытайся меня провести!

— Да нет же! — завопил белоголовый чистильщик. — Я тут ни при чем! Она сама пришла! Я что, отказываться должен был, а?

— Знаешь, мужик, ты просто жалок, — насмешливо фыркнул Рон. — Так хочешь спасти свою шкуру, что готов валить все на девчонку?

Кейджи с ненавистью скрипнул зубами и замолк. Между тем его противник, окончательно смирившись со своей неспособностью нанести финальный удар, отвел меч от его горла со словами:

— Ладно, сдавайся уже, и закончим этот фарс. Неохота даже оружие пачкать о такого слизняка, как ты.

— Я проигра… — медленно произнес охотник за головами. Рон, не дослушав, начал разворачиваться в сторону выхода… и тотчас крутанулся на носке, придав замаху дополнительное ускорение и вложив всю свою силу в удар. Сверкнувшее на солнце лезвие двуручника описало широкий полукруг и глубоко вонзилось в бок метнувшегося к нему чистильщика, разрубив его практически пополам. «Все-таки я его достал», — меркнувшим сознанием успел подумать Рон и рухнул рядом. Клинок Кейджи тоже достиг своей цели, вонзившись ему в шею и буквально на палец разминувшись с сонной артерией.

* * *

— Рон, очнись, ну же! Хватит собственный труп изображать! — откуда-то издалека послышался звонкий голосок. Он глухо застонал и открыл глаза. Фейка сидела рядом с ним на залитом кровью песке Арены и чуть не плакала. Рядом с ней валялся свиток исцеления, исчерпавший до дна свою магическую энергию и оттого потемневший и скукожившийся.

— Как ты? — тут же спросила она, заметив, что он очнулся. — Лежи, не вставай, сейчас носилки принесут.

— Хреново, — с трудом произнес он. — Как будто… из меня все жилы… выдернули. Разом. Перед глазами… звездочки. И голова сильно кружится.

— Это от большой кровопотери, — объяснила Эйси. — Вы оба отключились, так что завершить поединок было некому. И организаторы боев меня к тебе не пускали, пока твой противник не умер и дуэль не закончилась с его смертью. Еле успела, словом. Счастье еще, что его клинок умудрился не задеть крупные сосуды. Повезло тебе, сильно повезло.

Рон кивнул и чуть не отключился вновь от этого незамысловатого движения. Уверившись в том, что его жизни больше ничто не угрожает, фейка улетела поторапливать носилки, и он с трудом повернул голову и нашел взглядом тело своего противника.

«Я ведь нарочно спровоцировал его, — мысли путались у него в голове, но все же Рон попытался разобраться в произошедшем. — Себе врать бессмысленно, так что да — я специально отвернулся, не дослушав, потому что предполагал, что он на меня кинется. Этот мудак не мог не ударить в спину. А я того и ждал. Прикончить атакующего тебя со спины подонка — совсем не то же самое, что убить беспомощного лежащего человека. Но все равно ощущения хреновые. Никакого чувства облегчения или хотя бы удовлетворения от свершившейся мести. Наоборот — внутри пусто и мерзко. Как после купания в яме с дерьмом, наверное. И все же я дал ему выбор. Если бы он сдался — ушел бы отсюда живым, а я потом наверняка себе локти кусал бы. Да, выбор у него был,