Грехи Матери - Роберт Дж. Хейс

было счесть пыткой. За эти годы я научилась смотреть на вещи в перспективе, так что могла оглянуться назад и увидеть все, что эти ублюдки делали со мной. Они учили меня быть оружием, и я много раз чуть не погибла от их жестокости. Они приучили меня прежде всего быть патриоткой, думать об орранцах как о спасителях, а о терреланцах как о злобных тварях. Мне потребовалось много лет, чтобы осознать истину — это была психологическая обработка, — и все же иногда я ловлю себя на том, что возвращаюсь к старым шаблонам, которые они в меня вбили. Я — оружие. Да, именно такой меня сделали наставники в Академии. Оружие. Инструмент для убийства. Я не уверена, что когда-либо была кем-то другим.

Но наставники, предполагалось, должны были быть хорошими парнями. А Железный легион, злобное дерьмовое пятно, проводил эксперименты надо мной и несколькими другими студентами и изменил меня, внедрив в мое тело некромантию. Еще одно проклятие, с которым я столкнулась за время учебы в Академии, хотя Железный легион называл это благословением. Он заблуждался.

Лесрей Алдерсон, моя сокурсница, пыталась убить меня не менее трех раз. Ей бы это удалось, если бы не мой старый друг Джозеф. Но хуже всего было то, что она оставила меня с непреодолимым желанием покончить с собой. Я никогда не смогу по-настоящему избавиться от того семени, которое она посеяла во мне. Зов пустоты, желание покончить с собой, покончить с болью, страданиями и своим жестоким существованием. Я научилась жить с этим, не обращать на него внимания, но у меня все еще бывают тяжелые мгновения, когда я остаюсь одна и думаю о том, как легко было бы перерезать себе вены и найти облегчение в смерти. Острая боль, медленная ноющая пульсация, а затем покой. Тишина. Оцепенение и ничто.

Что еще? В Пикарре я поглотила дугошторм. Я надела огненную корону и чуть не сгорела в пламени Джинна. С этим городом связано много болезненных воспоминаний, и все же я начала новую жизнь всего в нескольких часах езды от него. Возможно, я думала, что в его глубинах все еще скрыта какая-то тайна, которую мне еще предстоит разгадать. Скорее всего, просто с возрастом мы начинаем испытывать тягу ко всему знакомому.

Мы неторопливо въехали в молодой городок Нью-Пикарр и оставили аббанов в конюшне, прежде чем продолжить путь пешком. Маршал Аракнар привел нас в городскую гостиницу и сказал, что мы отправимся утром. С этими словами он отвесил эффектный поклон и поспешил прочь. От моего внимания не ускользнуло, что он не предложил оплатить наши номера.

Я воспользовалась возможностью искупаться в одиночестве. В Райсоме купание совершалось в реке, и это не часто было полностью частным делом. Жители деревни давно привыкли к виду моей сморщенной, покрытой шрамами задницы, но это не означало, что я не стеснялась, показывая ее им. По крайней мере, они наконец перестали задавать вопросы о моих многочисленных шрамах. Это означало, что я могла перестать лгать им, по крайней мере, в одном. Приняв ванну и подкрепившись, я заметила Арикса в общей комнате гостиницы, который заводил друзей добрыми словами и неудачными фокусами. У меня не было желания присоединяться к нему. Я решила выбраться наружу и посмотреть, что такое Нью-Пикарр.

Широкие улицы и высокие здания, построенные в основном из украденного камня, который, по большей части, крошился. Нью-Пикарр был городом, построенным из трупа старого города. И он был полон призраков. Они стекались из разрушенного города, привлеченные эмоциями людей. Призраки всегда были такими. По большей части они бесформенные существа; бесплотные размытые тени, дрейфующие вокруг, которых притягивают неуправляемые эмоции живых. Некоторые невежественные дураки часто верят, что призраков привлекает только страх. Идиоты. Их привлекают сильные эмоции. Поверь, это очень нервирует — испытывать муки страсти с опытным любовником, а затем, открыв глаза в момент бурного оргазма, обнаружить пару призраков, парящих над головой и наблюдающих за тобой, как бестелесные вуайеристы. В такие моменты страсть просто испаряется.

В Нью-Пикарре призраки были повсюду. Они бродили по улицам, проплывали сквозь стены, следовали за прохожими, собирались у лавок или стойл. Большинство жителей не обращали на них внимания, давно привыкнув к их бесплодному присутствию. Иногородних можно было отличить по тому, как они вздрагивали, когда к ним приближался призрак, или пытались спрятать свои кошельки от эфирных глаз. Однако призраки вокруг меня были другими. Когда я приближалась, они обретали форму. Моя врожденная некромантия делала их такими, какими они были когда-то. Вместо плавающих голубых пятен тумана, они снова становились людьми. У них появлялись лица, руки и одежда, и, судя по выражению некоторых из них, даже воспоминания. Но все это исчезало, как только я проходила мимо. Я не могу избавиться от чувства, что мучила этих бедняг, просто находясь рядом с ними, давая им возможность увидеть тех людей, которыми они когда-то были и которыми никогда больше не смогут стать. Я могла бы дать им покой. Я давным-давно научилась отпускать призраков и позволять им умереть настоящей смертью. Но, честно говоря, их было чертовски много, и у кого есть время?

Я остановилась у лавки, вывеска которой гласила, что в ней продаются магические артефакты и всякие диковинки. Любопытство всегда было моей как сильной, так и слабой стороной. Когда я вошла, над дверью зазвенел колокольчик. Полки лавки были заставлены как обычными, так и магическими товарами. У меня всегда была странная способность чувствовать чары, хотя я не могу сказать тебе, откуда эта способность взялась. Аугомантия — создание зачарованных предметов с магическими свойствами, и эта магия редко работает в одиночку. Чтобы зачаровать фонарь так, чтобы фитиль никогда не перегорал, Хранителю Источников нужно обладать способностями как к аугомантии, так и к пиромантии. Именно из-за этого зачарованные предметы редки и дороги в изготовлении. Несмотря на это, магазин был полон ими. Я чувствовала знакомое покалывание от чар на своей коже, словно нежное прикосновение любовника, проводящего линии вверх и вниз по моей руке.

— Могу ли я чем-то помочь вам, старейшина? — спросила симпатичная женщина средних лет с широкой улыбкой. Она появилась из задней комнаты, держа руки в передних карманах рабочего фартука.

— Сомневаюсь, — сказала я, — но вы можете попробовать. — Я наклонилась поближе к полке и посмотрела на кружку. Под кружкой была небольшая записка, написанная от руки, в которой говорилось, что любая жидкость, налитая в нее, будет иметь вкус огненных ягод. Чудесный фрукт, если выдавить его в соус,